Троянский кот

— Сам я ни разу белый крест не видел, врать не стану, а знающие люди говорили — вдруг возникает непонятно откуда и висит в воздухе. Иногда из того, что Стелле Марис под руку подвернется. Ансен говорил, что ему покойный капитан Ярхундер рассказывал, что будто бы однажды на юге его дед видел, как в таверне взлетели со стола белые тарелки и составили в воздухе крест.

Георг вполуха слушал давно известную ему историю и думал, где среди ночи раздобыть длинную доску. В том, что Ганс преспокойно пройдет по ней двенадцать футов над улицей, в потемках, на высоте третьего этажа, он даже не сомневался.

Время было такое, что уже ходит по улицам ночной дозор, а морякам с ним лучше не встречаться — вражда застарелая, закаменевшая, уже за пределами разума, не говоря о милосердии. То есть, встречаться можно — если бойцов хотя бы поровну. Но в дозоре обычно четыре человека, а моряков на сей раз всего трое.

Дозорных услышали издали — магистрат распорядился одевать их в нагрудные доспехи и выдавать алебарды с колечками. Эти колечки, надетые ниже лезвия, производят звон, от которого злоумышленники убегают. Таким манером и преступление предотвращается, и стражи порядка остаются целы.

Моряки притаились за каменной скамьей у входа в булочную лавку. Скамья была такая, что и слона бы выдержала, да еще украшенная столбом с каменным кругом, а в круге — чего только нет! Даже слепой, подойдя и ощупав резьбу, понял бы, что заведение принадлежит старому роду, знак этого — двойной крест, что в заведении пользуются скалкой, что предки хозяина — из Хазельнута, знак этого — шесть орехов в овале. Кроме того, в круге было Божье древо — очень сильный оберег от нечистой силы, и для той же нужды служили страшные каменные рожи — одна сбоку на стене, а две по углам кровли.

Дозор прошел — можно было вылезать.

— А, может, обойдемся без доски? — спросил боцман. — Ганс, ты ведь сможешь встать на плечи к господину Брюсу и ухватиться за фронтон?

— Сперва посмотрим, далеко ли окошко от фронтона, — сказал Георг. — А то поедет под ним черепица — и все это плохо кончится.

Площадь перед богадельней была кое-как освещена — горел фонарь на Конском амбаре, другой фонарь был у сторожа, что спал в нише, устроенной в стене Куропаткиного амбара. Можно было пересечь площадь, не рискуя свалиться в фонтан.

Каменные скамьи у дверей богадельни тоже имели при себе столбы с кругами. Только резьба на кругах была сравнительно новая и очень мудреная: там и малый герб Гердена имелся, с крепостной башней, львом и грифоном, и фамильные знаки арматоров, давших деньги на богадельню, и посередке — силуэт Стеллы Марис, Звезды морей, как полагается, с расходящимися лучами.

За столбами было что-то светлое, тускло-белое, почти призрачное.

— Стоять… — без голоса приказал боцман.

Тускло-белое шевельнулось. Похоже, оно зевнуло и вытянулось, сидя, до легкого и приятного напряжения во всех мышцах. При этом и ноги показались из-за каменного столба.

Это были женские ноги — маленькие, в открытых туфлях на изогнутом дюймовом каблучке.

— Девица?… — удивился Георг. И хотел было добавить, что красавица выбрала странное место для свидания, но боцман с силой сжал его руку.

— Мертвая невеста… — прошептал боцман. — Сыночки, бежать надо, бежать скорее…

— С чего ты взял? — спросил Георг. — Что ей делать возле богадельни, мертвой невесте?

— Вот тут-то им самое место… — дядюшка Сарво вцепился в локоть Георга и поволок прочь от богадельни. Ганс отступал, пятясь и не отводя глаз от девицы.

Не то чтобы Георгу был страшно — даже страшновато не было. Скорее как-то тревожно. Тревога была обычной для двадцатилетнего моряка, что в шестимесячном походе видел женщин только в портовых кабаках — страшных, как тот самый рябой черт, — и вот встретил вдруг красавицу, и в голове тут же стали разворачиваться свитки с живыми картинками знакомства и первого объятия. Винить за это моряка нелепо — если речь о простой девице из хорошей семьи, то тревога, предвестница любовного томления, даже похвальна. Однако тут девица явно была не из хорошей семьи…

Услышав невнятный шум, она выглянула из скамьи. Но моряки были уже за фонтаном.

Оттащив будущего капитана Брюса за угол, дядюшка Сарво вздохнул с облегчением и утер со лба крупные капли пота.

— Уф, пронесло, — сказал он. — А ведь сколько народу мертвые невесты увели на седьмую мель! Ведь они, говорят, слепые, им все равно, кого уводить, они мужчин нюхом находят, верхним чутьем, или как это называется…

— Да знаю я про мертвых невест, — буркнул Георг. — Слепые, но с когтями, как у морского ястреба. Вцепятся в парня — и тащат за собой. Бррр… Ты объясни, чего им у богадельни-то делать? В кого вцепляться?