Тройка с минусом

– Тося, прости меня, – говорила Аня, – я была такая вредная!

– Да что ты! – с жаром защищалась Тося. – Это ты меня прости! Это я вредная была! Прямо ужас, а не человек!

А потом вдвоём они вытаскивали из-под ванны классный журнал и всовывали его в Тосин портфель.

А потом они прощались, и напоследок Тося Одуванчикова мерила в кухне китайский малиновый халат, так поразивший её воображение.

Сцена с портфелем

Когда Тося Одуванчикова спускалась по лестнице на улицу, на сердце у неё было и весело, и тревожно.

Посреди двора стоял Алик. Вид у него был совсем замёрзший.

– Ну ты даёшь! – услышала она. – Я тебя целых два часа жду! Я весь окоченел, пока ты там с «классной доской» рассиживала. Ты что, с ума, что ли, сошла? О чём это вы там могли беседовать?

«Так я тебе и сказала!» – подумала Тося. Но вслух произнесла:

– Не сердись, Алик. Я уроки Ане объясняла. А потом мы с ней пили чай. И вовсе она не «классная доска»! Зря ты её так называешь.

– Что? – удивился Алик. – А ты сама-то как её называла?

– Мало ли что, – сказала Тося. – Может, я дура была. И вообще она очень даже хорошая!

Эта незначительная фраза заставила Алика насторожиться. И ему даже захотелось обидеться, что он моментально и сделал.

– Очень интересно, – сказал Алик, надувшись как индюк. – Я тут стою на морозе, а они чай распивают за моей спиной.

– Алик, ну прости, – примирительно сказала Тося. – Пойдём, а?

– Может, теперь ты и дружить с ней начнёшь?.. Давай-давай, дружи…

Похоже было, что он разозлился.

– И начну, – сказала вдруг Тося. – И тебя не спрошусь. Подумаешь, какой начальник нашёлся!

Это решительное заявление несколько охладило пыл Алика Спичкина.

– Ладно, давай портфель, – сказал он. – Думаешь, легко на морозе два часа ждать?

И он протянул руку к Тосиному портфелю.

Алик теперь носил Тосин портфель, но только когда знал, что никто из одноклассников этого не видит. Если ему казалось, что кто-нибудь видит, он сразу совал портфель обратно в Тосины руки. Да, такая странная особенность была у Алика Спичкина. И Тося охотно прощала ему эту странность. И она охотно разрешала ему носить свой портфель. И сейчас она хотела отдать его Алику, но спохватилась…

– Спасибо, Алик, – сказала Тося. – Не беспокойся. Лучше я его сама понесу.

Белые брови Алика Спичкина сошлись у переносицы.

– Как так «сама»? Почему это «сама»? Всегда не «сама», а сейчас вдруг «сама»?

Может, эта Залетаева подговаривала Тоську против него, Алика Спичкина, чтобы она с ним не дружила? Всё ясно. Так и было.

– А ну давай сюда портфель! – рассердился Алик. И он схватил Тосин портфель и изо всех сил потащил его к себе.

– Отдай! – закричала Тося. – Не твой и не бери!

Но Алик вцепился в портфель мёртвой хваткой, как будто вместе с Тосиным портфелем он хотел вернуть себе Тосину дружбу.

Но Тося ни за что на свете, хоть режьте её на кусочки, не отдала бы сейчас портфель. Шутка ли, в портфеле лежал классный журнал! С покрасневшим лицом изо всех сил тянула она к себе свой портфель… Но Алик не отпускал.

Кажется, пришла пора вмешаться третьему действующему лицу.

И третье действующее лицо не замедлило вмешаться.

С громким криком «И-эх!» оно соскочило с двухметровой высоты и кинулось в атаку. Оно подскочило к обидчику и занесло над ним увесистый кулак.

– Отдай портфель! – угрожающе прорычало третье действующее лицо. – Ах ты моль бесхвостая!

И третье действующее лицо со страшной силой дёрнуло портфель в третью сторону.

И тогда бедный Тосин портфель, не выдержавший такого бурного натиска, раскрылся, и всё, что там было, и тетрадки, и учебники, и пенал, и… (ой, Тося даже глаза закрыла!) классный журнал – всё, всё вывалилось прямо в снег.

Ах!

Тося, как пантера, метнулась к журналу, укрывая его своей грудью от посторонних взоров, а третье действующее лицо, недолго думая, стало дубасить Алика Спичкина своими кулачищами.

– Я тебе покажу, как чужие портфели хватать! – приговаривало оно.

Бедный Спичкин совсем растерялся. Он часто заморгал белыми ресницами и даже закричал тоненько:

– Мама!

А Тося не могла прийти к нему на помощь, потому что вынимала из снега журнал и прятала его между учебниками и тетрадками и засовывала обратно в портфель.

Но зато уж потом…

– Алик, держись! – закричала она. И разбежалась и так наподдала Агафонову головой в живот, что тот даже отлетел.

– Вот тебе! – сказала Тося. – Дурак, хулиган!.. Пойдём, Алик.

И она схватила бедного Алика за руку и потащила его скорее подальше.

«Так я же…» – хотел ей вдогонку сказать Агафонов, но только почесал ушибленный живот и так ничего и не сказал.

Не умел говорить Сергей Агафонов. Плохо он умел выражать свои мысли. А если бы умел он их выражать хорошо, то вот что он сказал бы вдогонку Тосе Одуванчиковой:

«Так я же хотел как лучше! Эх ты, дура ты, дура! Ничего-то ты не поняла!»

А Одуванчикова и Спичкин быстро удалялись. И эта моль бесхвостая, этот портфеленосец, этот рвотный порошок время от времени поворачивался и грозил издали кулаком ему, лучшему драчуну класса Сергею Агафонову.

– Дела-а! – произнёс удивлённо и задумчиво Сергей Агафонов.