Тройная cпираль

Михаил Соломонович принял близко к сердцу ситуацию Евы Валтасаровой. Он испытывал огромное уважение, да что там, даже восторг к молодой девушке, которая выросла в детском доме и смогла получить образование на бюджетной основе в одном из самых престижных учебных заведений России. Ева усердно трудилась в его отделе на должности помощницы ассистентки руководителя по организации турпоездок в Европу и за несколько лет сумела превзойти не только ее, но и, пожалуй, и его самого.

В глубине души он настолько восторгался личностью молодой девушки, что, сам того не замечая, ставил ее в пример всем и каждому при любой возможности. Особенно болезненно и ревниво к упоминаниям о талантливой сотруднице относились члены семьи Михаила Соломоновича, но он не обращал на это ни малейшего внимания, поскольку в его глазах ни сын, ни дочь не стоили и ноготка Евы. Тем более что он предоставил своим отпрыскам все самое лучшее, но они не оправдали его ожиданий, интересуясь лишь гаджетами и бесконечно требуя новые путешествия.

Михаил Соломонович был и не прочь поощрять путешествия избалованных детей, если бы они хоть каким-то образом касались саморазвития, познания новых культур и традиций. Но его дети путешествовали исключительно ради веселья, шумных вечеринок и только по модным местам, таким как горнолыжный курорт Куршевель, Дубай, Монако, Нью-Йорк.

Твердо решив помочь Еве, Михаил Соломонович сумел достучаться до Всероссийского благотворительного фонда помощи онкобольным. В силу своей деятельности, он обладал многочисленными важными связями и, при случае, воспользовался ими. Фонд полностью взял расходы на лечение Евы в больнице рехтс дер Изар Технического университета города Мюнхена.

Операцию на головном мозге провели в минимально сжатые сроки. После чего продолжили лечение лучевой и химиотерапией. Немецкие врачи были с Евой предельно откровенны, заявляя, что при такой агрессивной форме опухоли, жить ей осталось недолго. Верила ли она тогда, что через несколько лет будет гулять улицами осеннего Мюнхена не как смертельно больная, а как пациентка в стадии устойчивой ремиссии?! События последних пяти лет пролетели необычайно быстро, разделив ее жизнь на «до» смертельного приговора и «после» настоящего чуда – отсутствия раковых клеток.

– Шарлотта, по словам докторов, я действительно полностью здорова, – отбросив мимолетные воспоминания прочь, Ева повернулась к своей добрейшей собеседнице. – Помнишь, ты обещала показать мне местную дискотеку, при условии, что я начну кушать твою отвратительную кашу? Как мне кажется, сейчас самое подходящее для этого время.

– Отлично! Встречаемся сегодня в восемь вечера на Одеонсплаце, – восторженно огласила Шарлотта, – и не забудь надеть мини-юбку, дорогая моя! Твои скромные наряды совсем не в теме, ведь мы идем танцевать в самые популярные заведения этого города. Смотри мне, не подведи, – с напускной серьезностью проговорила медсестра, помахивая при этом указательным пальцем.

– Ох, я постараюсь, конечно… – наморщив лоб в безуспешной попытке вспомнить о наличии коротких платьев в своем гардеробе, хотела уж было начать оправдываться Ева, но Шарлотта не дала ей на то и малейшего шанса.

– Дорогая, мой обед окончился, и я бегу к больным! Не забудь о вечеринке! – быстро поцеловав ошеломленную девушку во вспыхнувшие румянцем восторга горящие щечки, не скрывая радости, повеселевшая Шарлотта побежала к центральному входу в больницу.

Оставшись одна, Ева развернулась и спокойным шагом направилась в сторону своей комнаты, выбрав направление интуитивно, по своему желанию. Ведь идти нужно туда, куда хочется, а не туда, куда якобы надо. «Идти, идти и ничего не бояться» – мысль Макса Фрая, из недавно прочитанной Евой «Книги одиночества».

Глава вторая. Парангон

– Ох, Евка, ну у тебя и новости! Такое может случиться только либо в кино, либо с тобой, – юное, покрытое веснушками симпатичное личико с копной рыжих волос просматривалось с дисплея телефона девушки. Ева, обхватив тонкими пальчиками одной руки современный гаджет, другой удерживая чашку ароматного черного кофе, достаточно живо обсуждала события последних дней, сидя за завтраком с Rosinenschnecken в кафетерии больницы. Rosinenschnecken, что в дословном переводе на русский означает «улитка с изюмом», стал любимым завтраком девушки во время ее пребывания в Германии. И уже дома, находясь в родном Санкт-Петербурге, Ева неоднократно ловила себя на мысли, что очень скучает по мюнхенским Rosinenschnecken. Было в них что-то такое волшебное и манящее, что пробуждало в ней трепетное чувство ожидания чуда, чистого и наивного, с каким детвора ждет от деда Мороза свои новогодние подарки.