Тройное Дно

Колюн очнулся около одиннадцати утра. Сладко спится в Петрограде-городе на Петроградской стороне. Проснувшись, он решил наконец первый раз за время своего приезда умыться. Взял из чемодана все чистое, полотенце, бритву, шампунь, мыло. Вернувшись в комнату, он нашел утюг, навел на брюки стрелки и сделал еще много полезного. Например, собрал со стола всяческие объедки и опитки, не зная, куда все это деть, отнес в угол, за ширму. Там обнаружил он встроенный шкаф, а в шкафу находился костюм Ивана, обе его рубашки и с десяток пустых бутылок после самого разнообразного вина. Тогда Колюн включил громкоговоритель и стал слушать ленинградские новости. Взял с полки книжонку, и тут появился Иван. Совершив невозможную работу, он получил в ЖЭКе пол-литра технического спирта, чуть-чуть попахивающего резиной.

— Устал. А, читаем? «Вислы замедленный бег, башни и стены…» Люблю такое. Ты хоть помнишь, как мы во Фрунзе, в военном городке, рубль нашли?

— Конечно. И как тратили, помню.

— Я вот опять кое-что нашел, — объявил Иван. — Счас пообедаем — и на Невский.

— Слушай, Вань. А ну его, обед. Пошли сейчас.

— Офонарел? Я пихлом шесть часов двигал. Я жрать хочу. Что у нас жрать есть? Нет ничего. Дай-ка мне рублика два. У меня аванс завтра, — совершенно раскрыл он свои карты.

— Я завтра уезжаю уже. В полдень.

— Это куда тебя несет?

— Домой.

— Тебе что, тут плохо?

— Мне тут, Вань, хорошо, но я не могу не уехать.

— Так. Ладно. Деньги береги. Я сейчас.

Иван пошел к соседу. При любой полувоенной ситуации тот обязан был дать червонец, иначе он нарушил бы кодекс. И Иван бы нарушил, если бы не дал. Морды накануне бей до крови, а червонец давай. Иван строго поблагодарил соседа и отправился в гастроном. Но надо же! На Бармалеева давали «Колхети». Тогда Иван украл в универсаме пачку сливочного масла, банку «Славянской трапезы» и еще какую-то мелочь. Вермишель и хлеб просто купил. Большое. Не спрятать.

— Ну чего, Колюн, загрустил? Ты мне скажи, есть у вас там «Колхети»?

На «пьяный угол» пошли, едва очнулись. Было где-то около полуночи. Взяли опять шампани — на прощание и долгую разлуку.

Утром Иван на работу не вышел. Был у него отгул заначен. Проснулись рано. Колюн собрал чемодан, огляделся.

— Хорошо тут у тебя, — сказал он совершенно искренне, — уезжать жалко.

— Сейчас на Невский посмотришь. На Зимний. На Казанский. На Адмиралтейство. А чего Невский? Поехали в Петродворец. К фонтанам.

— Какие зимой фонтаны? — сообразил Колюн. — Да и времени-то час-другой.

— А я и забыл. Ладно. Потом приезжай. Летом.

Вышли в белый хладный мир. Двинулись к метро.

— Матка боска! Ну ты же совсем память потерял! А апельсины?

— Апельсины, — потупился Колюн, — у меня денег больше нет.

— Как нет? Я же беречь велел.

— Шампанское, Вань, дорогое.

— А зачем брал? Эх, голова садовая. Ладно. Пошли.

Они миновали один переулок, другой.

— Здесь. Стой. Я сейчас.

Иван чувствовал себя виноватым. И потому он ошибся. Взяв в зале две килограммовые сетки апельсинов, помытарился с ними и как бы положил на место. В секцию. А тем временем дернул полусеточку, сунул в клапан, надорвал на ощупь. Апельсины ушли вниз, как по лифту. Огляделся. Народ кругом вроде бы есть, но не очень обильный. Все как бы спокойно. И он положил в карман еще сеточку, и еще одну. Но промедлил. Долго стоял. И перебрал чуток. Внизу пальто потяжелело. Та девочка, что стояла для пригляда, что-то заподозрила, мигнула старшей по залу. Тут как на грех мужики из подсобки. Не вырваться. И ах ты! Милиционер яблоки румынские покупает… Взяли Ивана.

Составили на него протокол, потом отпустили под подписку о невыезде, а Иван все думал, что это шуточки. Экая мелочь — апельсины. Но магазинские показали на него как на постоянного вора. Сговорились. Составили список. Иван все не верил. Колюн же не уехал из города. Он не мог бросить товарища в беде. А когда на суде Ивану дали год, принес ему передачу. Батон сухой колбасы, буханку хлеба, папиросы «Беломорканал» и теплый шарф. Комнату у Ивана, естественно, отобрали, но Колюн бросил семью, переехал жить в Ленинград, пошел в дворники и получил свою комнату, которую честно отработал. Когда же пришло время перемен, пытался обменять ее на квартиру в отдаленном районе, но был «кинут» при сделке. Бесконечная история продолжалась.

Чистилище

Вернувшись в гостиницу вечером, Пуляев в комнате никого не застал. Даже вещичек любителей полярной сельди не оказалось. Последующие поиски подтвердили простейшее предположение — Ивана с Колюном вычистили за нарушение режима. А жаль. Он искренне хотел послушать продолжение фантастической эпопеи двоих товарищей.