Тройной агент

Иорданские коллеги уже вовсю хлопали бен Зеида по плечу и жали ему руку, поздравляя с замечательным успехом его звездного подопечного, и куратор спешил передать похвалы виновнику торжества. Балави удивил всех, и бен Зеида в первую очередь. Как ему такое удалось? Что еще он сумеет сделать?

А того похвалы, похоже, только раззадорили. Вновь выйдя на поверхность, все следующие недели, пока сухие северные ветра осени выдували остатки летней жары, Балави слал имейлы, в которых попадались весьма лакомые куски. Он описывал боевиков-джихадистов, с которыми встречался, делился слухами и обрисовывал сложную систему взаимоотношений между местными партизанскими группировками.

Что еще удивительнее, он принялся поставлять графически обстоятельные описания ущерба, причиняемого ударами ЦРУ с воздуха, вплоть до состояния трупов и частей тел, извлекаемых из разбитых автомобилей и рухнувших домов. Он писал об отчаянии и неистовстве, в которые впадают вожаки «Талибана» и «Аль-Каиды», теперь поголовно живущие в страхе перед жужжащими мачаями [40].

Точно указать, где что находится, Балави мог редко — все-таки приехал он недавно, освоиться не успел, да и по-пуштунски почти не понимает, — но и такие его отчеты помогали командам «предаторов» суживать области поиска цели. Кто-то в Управлении даже подсчитал, что благодаря детальным донесениям Балави удалось ликвидировать как минимум пятерых боевиков «Талибана». После каждого удара с воздуха осведомитель присылал бен Зеиду очередной имейл, в котором, как очевидец, описывал смерть и разрушения, сопровождая эти описания словами поддержки. Теперь-то вы на правильном пути, заверял он.

Аналитики ЦРУ в Аммане и Лэнгли изучали его послания с нарастающим воодушевлением. В ведомстве проводили и собственную оценку результатов бомбежек, обычно основываясь на видеосъемках, которые вели «предаторы», после удара продолжающие кружить поблизости. Их отчеты с поразительной точностью совпадали с теми, что давал Балави. Вне всякого сомнения, на местах удара иорданец действительно присутствовал лично — может быть, оказывал медицинскую помощь; его описания были безошибочны.

Технически Балави сообщался только с бен Зеидом, которому курировать его было вменено в основную обязанность.

Но и начальники из ЦРУ обнаружили, что все чаще могут задавать вопросы и быстро получать на них ответы. Балави демонстрировал все признаки настоящего двойного агента, несмотря на полное отсутствие подготовки.

Во времена холодной войны ЦРУ удалось завербовать горстку успешных двойных агентов, самым знаменитым из которых стал полковник советской военной разведки Олег Пеньковский (агентурная кличка Герой). Именно Пеньковский в 1962 году выдал администрации Кеннеди, что Советы втайне строят на Кубе пусковые установки для ракет, и с этого начался знаменитый кубинский ракетный кризис. Впрочем, самого Пеньковского тоже выдал двойной агент, на сей раз советский, и в 63-м его казнили.

Во времена более близкие Управление, в целях уничтожения террористических групп, тоже использовало двойных агентов, большинство из которых вербовалось при помощи шпионских ведомств, подотчетных правительствам дружественных стран. Двойные агенты сыграли определяющую роль в уничтожении террористической ячейки Мусаба аз-Заркави в Ираке и связанной с «Аль-Каидой» индонезийской террористической организации, известной как «Джемаа Исламия». В последнем случае информатор настучал на лидера группы Ридуана Исамуддина, больше известного под боевым прозвищем Хамбали, которого схватили в 2003 году близ Бангкока в ходе совместной операции ЦРУ и полиции Таиланда. Его организацию разгромили, а самого Хамбали переводили из одной секретной тюрьмы ЦРУ в другую, пока, наконец, не бросили в тюремный лагерь США в Гуантанамо.

Неужто Балави как двойной агент заткнет за пояс их всех?

Второй разведчик, на постоянной основе занимавшийся делом Балави, такого оптимизма не разделял. Оперативник ЦРУ Даррен Лабонте был осмотрителен по природе. Кроме того, он крайне бережно относился к бен Зеиду, которого знал всего около девяти месяцев, но считал своим близким другом, а может, даже младшим братом. Хотя оба были закаленными ветеранами разведки и примерно одних лет, Лабонте был на полголовы выше и прошел огонь и воду во время многочисленных командировок в Афганистан. Вместе они ездили по свету и выполнили не одно совместное задание — то в Юго-Восточной Азии, то в Восточной Европе, делясь информацией и согласовывая друг с другом тактику совершенно так же, как это делают тесно связанные между собой разведслужбы их стран. Однако и во время совместной работы Лабонте втайне был всегда начеку, беспокоясь по поводу уязвимости своего товарища в том, что касалось похищения, убийства или даже козней внутри Мухабарата, с его подковерной борьбой и беспардонностью собственной внутренней политики.

«Он нуждается во мне, — объяснял Лабонте одному из коллег в Аммане. — Я должен быть здесь ради Али».