Троица

Траннинг убрал с поводьев руку, поднял забрало. Судя по всему, он тоже не без труда сдерживал гнев.

– Милорд, вы же их загоните: они за вами не поспевают. Бежать полмили в кольчуге – расстояние непомерно большое. Где у вас ум? Или это вы тех лучников напугались? Так вы не бойтесь, их теперь не так много осталось.

Желание пырнуть Траннинга прямо вот так, с седла, было поистине неодолимым. Может, Томас бы так и поступил, кабы этого человека можно было застичь врасплох, – но мечник отца был опытным воякой, всегда наготове парировать или атаковать. Даже лошадь у него была как будто с хитрецой и семенила из стороны в сторону – вся в хозяина, такая же старая, но очень хитрая кляча, всю свою лошадиную жизнь проведшая в вооруженных поединках. Да и, если уж на то пошло, Траннинг правильно его остановил, но слова его по-прежнему ожигали самолюбие, а из-за гнева у Томаса плыло перед глазами.

– Смотри за людьми, Траннинг, – изо всех сил сохраняя спокойствие, произнес Томас. – Кричи и помыкай ими как тебе вздумается. Но если ты хотя бы еще раз осмелишься притронуться к моим поводьям, то так и знай: я вздену твою голову на пику.

Траннинг, что был в сотню раз злее, на это лишь ухмыльнулся и указал на отряд Невилла:

– Если что, враг вон там, лорд Эгремонт. А не здесь.

– Иногда меня берет сомнение, чванливый ты ублюдок, – процедил Томас.

Ну вот, по крайней мере, эти слова легли в яблочко: Траннинг потемнел лицом, а губы у него приоткрылись, чтобы что-то произнести, – но тут он спешно пригнулся, увертываясь от стрел, пущенных в них обоих чуть ли не одновременно с двух сторон. Томас чертыхнулся, запоздало увидев, как наземь пали двое сраженных стрелами лучников в красных кожанах с серебристыми пластинами. Томас благодарственно поднял руку двоим своим людям, столь вовремя устранившим опасность. Те в ответ лишь мимолетно кивнули и заспешили дальше.

– Сомкнись! – проорал своему воинству Траннинг. – Держаться вокруг лорда Эгремонта! А ну!

Ряды по новой отстроились вокруг Томаса, который, сидя в седле, буквально дымился от ярости. Вокруг слышалось натужное, прерывистое дыхание переводящих дух пеших ратников, едва сумевших нагнать своего военачальника. Уже идущая от земли густая теплынь становилось им в тягость, но не это главное. А то, что выскочка Траннинг снова был прав. Как всегда.

– Стойте здесь, обсохните, – распорядился Томас, слыша, как над толпой прокатился вздох облегчения. – Попейте воды, сделайте передышку. Видите, мы втрое превосходим их числом.

После передышки барон Эгремонт во главе всего своего воинства двинулся вперед, могуче-прекрасный на своем скакуне. Его вороной осторожно переступал через тела поверженных лучников, из которых колосьями смерти прорастали стрелы. На все сужающейся перемычке меж двумя враждебными силами по-прежнему тенькали тетивы, но в целом впечатление было такое, что среди убитых людей с цветами Невиллов было все же больше, чем серой рати Перси.

Все то время, что он катился по долу со всадниками, Траннингом и прущей сзади пехотой, Невиллы стояли недвижно, словно в ожидании. Когда же его люди сбавили темп до шага, передний ряд неприятеля, неожиданно придя в движение, вдруг устремился вперед, торопливо набирая ход. От удивления Томас моргнул. Невиллы находились в таком вопиющем меньшинстве, что лезть туда, где их могут окружить и уничтожить, было поистине самоубийственно. По его разумению, Солсбери должен был вцепиться в землю и оборонять свой лагерь столько, сколько это будет возможным, отрядив, быть может, гонцов для срочного вызова подмоги. А атаковать… сумасбродство какое-то.

Слышно было, как каркает команды Траннинг: «К бою! Лучники! Цель по передним рядам!»

Сердце у Томаса радостно взмыло при виде того, как из высокой травы показалась примерно дюжина человек, бросая жестокую игру в кошки-мышки с лучниками неприятеля; как видно, приказы Траннинга для этих стрелков действительно кое-что значили. Едва они вышли из укрытия, как против них повыскакивали лучники Невилла, и с новой силой полетели стрелы – короткие причмокивающие удары, от которых люди падали навзничь. Жатва была обильна с обеих сторон, но со стороны Перси с полдюжины все же уцелело; эти стали метиться в невиллскую конницу. Бежать им было уже поздно, и они хладнокровно пускали залп за залпом, пока их самих не поглотила лавина неприятеля.