Тролль

Я прячу лакомство под одной из двух одинаковых пластмассовых мисок и быстро передвигаю их, запутывая свои движения так, чтобы Песси не успел понять, которая из них представляет для него интерес. И когда он, отказавшись от нелегкого выбора, пытается прочесть ответ на моем лице, а потом с быстротой молнии переворачивает обе миски, хватает добычу и уносит на подоконник, чтобы там насладиться ею, как ребенок мороженым, я думаю: кто же из нас двоих здесь дурак?

Я купил для Песси подарок — цветные мелки. Но ему явно не нравится их запах, он даже не прикасается к ним.

Интересно, насколько он все-таки сообразителен?

Почему раньше, когда он проливал кровь, он не разукрашивал кафель в ванной символами победы — ведь он мог бы в своей примитивистской манере изобразить резкими линиями морскую свинку или кого-нибудь еще.

Может быть, убийство и съедение мелкого грызуна — не такое значительное событие, чтобы складывать о нем песни и писать фрески? А защита собственной территории и ранение крупного врага — такое. Такое ли?

А может быть, это вообще не изображение, может быть, это просто следы лап и случайная мазня, которая представилась осмысленным рисунком только в моем грешном сознании и испорченном воображении?

Теперь стена в прихожей тщательно вымыта и сияет чистотой.

ПАЛОМИТА

Еще один удар — такой сильный, что я начинаю кашлять и все же стараюсь тихо запеть «Salve Regina»,[16] из которой помню только часть.

К Тебе обращаемся мы, дочери Евы, вздыхая, жалуясь и плача в этой обители слез.

Солнце. Я подумала: до чего хорошо, когда тепло. Наконец-то тепло. Я открыла окно, но на улице оказалось холоднее обычного.

Как глупо ждать.

Как глупо думать.

Признаюсь Господу Всемогущему и всем вам, что я много грешила словом и помышлением, делом и бездействием — я виновна, виновна, Господи, я виновна.

Я бью себя в грудь, каясь в каждом грехе, как нас учили в церкви. Бью, пока руке не становится больно и груди не становится больно, но это не приносит облегчения.

Поэтому я молю Святую Марию, Вечную Деву, всех ангелов и…

Я снова и снова, все сильнее и сильнее бью себя в грудь, потому что позволила мыслям прерваться. Нет, нет, не ангелов. Их я ни о чем не молю. Во всяком случае, не солнечного ангела, не того, кто низверг сатану с небес.

Я обращаюсь к Марии. Не к тебе, о Взвесивший души, не к тебе, о ангел последнего суда

ЭККЕ

И снова я запираю дверь, снова бегу.

Бегу от себя, бегу от Песси.

О, если бы знать, от чего я бегу, что внушает мне страх.

Пусть он иногда избегает меня. Пусть он всегда спешит. Не буду об этом думать.

Ведь я так близок к небу: можно сказать, что рядом со мной живет Ангел.