Тролли тоже плачут (СИ)

— А я сказала: нет! — вопила дварфийка. — Ложь это всё от начала и до конца! Тебя чай вот эта подкупила. Сколько ты ей отсыпала, дрянь?

— Матушка, вы ошибаетесь, — пролепетала госпожа Горх, безуспешно пытаясь выглядеть смело и решительно. — Я сама это впервые услышала. И никого не подкупала, клянусь!

— И это ложь! — бушевала метресса. — А то я тебя не знаю! И натуру твою подлую не изучила. Напраслину на мою внучку наговариваешь! Сама, чай, всё и затеяла! Чего удумала, сволочь?

«Сволочью» старушка не ограничилась. Впрочем, в эпитетах она вообще не стеснялась. И прибывала в твёрдой уверенности, что её невестка убийца, прелюбодейка и в целом натура подлая. О чём дварфийка, размахивая сковородкой, и оповестила не только присутствующих, но и всю округу.

А до столкновения жены и матери ныне пребывающего без сознания господина Горха оставалось всего ничего.

— Все замерли. Немедленно!

Сказал это Алекс негромко и без всякой угрозы, вроде даже с ленцой. И в принципе за воплями старушки его вообще никто расслышать не мог. Но почему-то все действительно замерли. Немедленно.

— Кратко, ясно и по существу. Что тут происходит?

Альв осмотрелся и уселся на стул, предварительно обмахнув его зажатыми в руке перчатками. Красиво так уселся, с истинно лордским изяществом: закинув ногу на ногу и положив трость поперёк колена. Пока Каро страдала от мировой несправедливости и носом хлюпала, Росс успел не только сюртук надеть, прикрывая порванную рубашку, но и галстук повязал. Причёска его, естественно, пребывала в идеальном порядке.

Вот только кратко, ясно и по существу ему отвечать никто и не думал. Получив разрешение, все заорали разом: метресса и госпожа Горх, прячущаяся служанка, подмастерья, прислуга, сгрудившаяся у дверей кухни. Даже собаки во дворе взвыли.

— Молчать! — тем же подозрительно тихим тоном приказал Росс. Поразительно, но его опять послушали. Даже собаки. — Излагайте вы, — кивнул альв старушке.

— Эта сука приблудная… — начала почтенная дама с упырским завыванием.

— Я же сказал: по существу, — тут же прервал её Алекс.

Дварфийка захлопнула рот и хмуро уставилась на лорда. То ли по существу произошедшего ей доложить было нечего. То ли, по её мнению, старушка как раз и говорила по существу.

— Ясно, — царственно кивнул Алекс. С сомнением посмотрел на госпожу Горх и обратился к скрючившейся за её подолом служанке. — Попробуйте вы.

— Ну что я? — заканючила девчонка. — Что видела, про-то и говорю. Ничегошеньки ведь не выдумываю! Вот ни словечка.

— Я понял, — ласково заверил её альв. — вы честны, как перед Великим Предком. Суть в чём?

— А ссуть они, где придётся, — бухнул подмастерье. И сплюнул на идеально выметенный пол. — В смысле, гадют. Бабы, чего с них возьмёшь?

Дварф словно на курок нажал. Гвалт возобновился с удвоенной силой. Вот только продолжался он недолго. За спинами сгрудившихся зрителей и участников конфликта раздался… вопль. Хотя само определение «вопль» для данного звука не слишком подходило. Началось это низким утробным мявом. Который плавно, как будто по дуге, становился все выше и выше. И почти перейдя в визг, он стремительно покатился вниз, перерастая в гулкий рокочущий рык.

Каро и сама не заметила, как на корточки присела. И руками голову прикрыла. Правда, так поступила не одна она, а все присутствующие. Только Росс невозмутимо поправлял манжеты. Зато теперь стало возможным рассмотреть источник звука.

Рон, стоявший в коридоре у лестницы, стиснул кулаки и, запрокинув голову до проступивших на напряжённой шее вен, выл. Или рычал? Мяукал? В общем, производил шум, которому место только в царстве Седьмого.

— Продолжим, — спокойно сказал Алекс, дождавшись, когда оборотень выдохнется. — Итак, вы хотели нам поведать что-то?

Служанка тяжело сглотнула, неуверенно кивнув. Круглые выпученные глаза на её побледневшем личике казались слишком большими.

— Так что же вы видели? — ласково напомнил альв.

— Как хозяйская дочка на господина Горха порчу наслала! — единым духом выпалила дварфийка.

— Ложь! — взвыла метресса, проворно выбираясь на четвереньках из-под стола. Сковородка, до сих пор зажатая в её руке, громыхала по каменному полу, как набат. — Ложь это всё! Подкуплена она! Не слушайте её, господа сыщики. Наветы и наговоры. Не могла моя девочка такого сотворить! Да и зачем ей делать-то гнусь эдакую? Мой сыночек в ней души не чает, ни в чём куколка отказа не знает.

— Всё да не всё! — затараторила служанка, у которой, видимо от шока, приключилось словоизвержение. — Замуж-то выйти он ей не даёт! В смысле, за любого не даёт, а сватает старика противного! Мне сама молодая госпожа про то жалобилась! И как им приходиться скрытничать, вась-вась значится украдкой. Она б давно уж сбёгла! Да без денюжек-то куды бечь? Сама мне говорила, сама! Вот этими ушами слышала. Грохнула папулю, а на денежки его теперь припеваючи жить станет. Всё так, как сказала. Сама я…

— Видели вы что? — перебил её альв, уже даже не пытаясь прикидываться ласковым.