В общем, кроме пробежки и греков до кораблей и осложнения семейного положения Ахилла вылазка амазонок особенных результатов не принесла. Кроме похорон в Трое, но это однозначно результатом не считалось.
Ну, и поскольку история уже заключает в себе суровую фемину, но пока еще не полностью толерантна — в историю добавился следующий союзник. Он же эфиопы. Он же царь Мемнон, который был сыном богини зари Эос и забавно рифмовался с предводителем эллинов Агамемноном.
Последний, здраво рассудив, что в бою следует избегать передозировки мемнонов, на передовую не совался. Ахилл внезапно тоже не спешил на встречу с эфиопом, ибо было предсказано: «На очереди к Танату ты за Мемноном следующий». Остальные герои решили, что с Мемноном должен драться кто-то равный по толерантности, потому выдвинули вперед старца Нестора. Потому что пенсионер и вообще, не жалко.
Эллинский аксакал быстро смекнул, что дело пахнет асфоделями, и стал звать на помощь сына с говорящим именем Антилох. Антилох начал бросаться в Мемнона камнями и вообще вести себя так, будто у него в слове нет приставки анти-. За что и был сокрушительно ликвидирован копьем.
Тут Ахилл вспомнил, что Антилох ему как бы друг, забыл о пророчествах и вышел с эфиопским царём стенка на стенку.
Бой длился долго, но на Олимпе привычно решили, что «первым умирают чёрные». Эфиоп тоже получил копьём, Эос оказалась в горе, а Ахилл наконец-то встал в очередь на фатальный укол в пятку.
32. Всё через левую пятку!
- Ау-у… это моё… больное место!
- Это ваше… пустое место!
(Предположительно, Ахилл и Аполлон)
Если в отношении других античных героев худо-бедно действовал принцип «Танат подкрался незаметно», то в случае с Ахиллом сначала раздались фанфары, потом включились прожектора, потом прибыл сам чрезвычайный уполномоченный Аида по летальным делам – в парадном хламисе и с непарадным выражением лица.
Но обо всем по порядку. Сначала троянцы в очередной раз испугались неистовства Ахилла и побежали прятаться в домике. Ахилл, пылая страшной мстёй за убитых друзей, побежал за троянцами, чтобы быть для них злым и страшным серым волком, всехубитьодиностаться и вообще взять Трою в гордом одиночестве.
Эти намерения сильно не устраивали Аполлона, который был мало того что защитником Трои, так еще и покровителем прорицателей, а предсказано было, что Трою возьмет не Ахилл, а Ахилл об этом как-то не догадывался и подрывал божественный авторитет. Потому Аполлон дождался, пока герой добежит до ворот, а потом посоветовал заворачивать оглобли, «и вообще, в сад, все в сад».
Но Ахилл уже дошел до стадии гнева «немножко Диомед и уже почти даже Геракл» (она же «боги по колено», она же «лупи богов треножником»). Потому собрался нанести красоте Аполлона нескоро поправимый ущерб посредством тыкания в красоту Аполлона копьем с размаху. Стрел бога герой опасался не особенно, поскольку был весь из себя неуязвимый, да еще в доспехах ковки Гефеста, да еще со щитом ковки Гефеста.
Тогда Аполлон задействовал свои божественные способности и сделал стрелу Париса самонаводящейся. Стрела коварно подкралась к Ахиллу с тыла и нанесла фатальный тык в уязвимое место. Оно же пятка. Оно же рычаг, за который Фетида держала сына при оздоровительном макании в Стикс.
Ахиллес такому ходу дел очень огорчился, а потому наговорил Аполлону много неприятного. Потом сходил на прощание в психологическую атаку и обеспечил Таната работой еще на полдня. Потом испустил вопль в духе «Да я вас с того света достану» - отчего опять бежали робкие грузи… троянцы.
Потом Ахилл решил, что основные дела на сегодня закончены, вытянулся и помер. Чем вселил в троянцев смутные подозрения – потому что вдруг он таким оригинальным образом в засаду залег, кто его знает.