Трололо

С другой стороны, тролли полностью осознают, что это слово дальше всего отстоит от не имеющего смысла плавающего означаемого. В действительности они рассчитывают на его политическое значение, точно так же как рассчитывают на политическое значение всех оскорблений, которые используют. Джудит Батлер, анализировавшая язык ненависти, пришла к заключению, что расовые оскорбления всегда содержат отсылку к истории расовой дискриминации, независимо от того что подразумевает человек, когда их использует{195}. В полном соответствии с этим выводом троллям нужно, чтобы их язык содержал ядро ненависти. С точки зрения троллей, это вопрос исключительно практический. Если бы оскорбления не были «политически заряженными», они были бы бесполезны в качестве наживки для троллинга.

Тролли знают о силе расистского языка и фактически от нее зависят, часто они не воспринимают всерьез свою роль в воспроизводстве расистских идеологий (тех самых, следует отметить, которые они так радостно и бесцеремонно стремятся использовать). И тут нельзя не вспомнить феномен, который антрополог Джейн Хилл описывает как бытовой белый расизм, носители которого прибегают к следующей аргументации:

Я хороший, нормальный, типичный Белый человек. Я не расист, потому что расисты плохие, маргинальные люди. Поэтому, если вы восприняли мои слова как расистские, вы ошиблись. Я мог использовать выражения, которые были бы расистскими в устах расиста, но, если я так сделал, я шутил. Если вы решили, что я вкладывал в свои слова расистский смысл, вы не просто серьезно оскорбили меня, у вас еще нет чувства юмора и вы излишне чувствительны{196}.

Сходную аргументацию выдвигают и тролли. Они могут повторять расистские высказывания, но, как утверждают многие тролли, которых я интервьюировала, сами они не являются расистами. Они троллят, а это в их понимании совсем другое дело. Таким образом (еще раз вспомним сделанный Хилл анализ субъектов бытового белого расизма){197}, тролли представляют себя единственными, кто решает, что значат их слова. Более того, если мишень не поняла или не смогла принять, что тролль «просто троллил», этот факт только оправдывает нападение. Если бы мишень не была слишком чувствительна к «безвредным» словам (словам, которые тролли используют потому, что они действительно вредны, и еще как), ее бы не затроллили; следовательно, жертва сама виновата.

Конечно, троллям не принадлежит монополия на выражение расизма. Как показывает анализ ситуации с «Обамой – социалистическим Джокером», расистский «выхлоп» троллей часто поразительно, чтобы не сказать «до степени неразличимости», похож на контент, без всякого стеснения распространяемый мейнстримными СМИ. Вопрос: что хуже? Расистские утверждения, транслируемые как «истина» при институциональной, медийной поддержке, или расистские утверждения, транслируемые людьми, чья заявленная цель – изо всех сил демонстрировать, что они расисты и подонки? Мое глубокое убеждение состоит в том, что, хотя обе формы проявления расизма безоговорочно уродливы, тролли о своем по крайней мере объявляют. Чего нельзя сказать про мейнстримные издания, чей расизм часто спрятан глубоко в тексте.

Обама как социалистический Джокер

3 августа 2009 г. газета Los Angeles Times сообщила о таинственном плакате, который начал появляться на лос-анджелесских фривеях и выездах на главные дороги{198}. Грубо, в четыре краски напечатанный плакат напоминал принты Энди Уорхола и изображал Обаму, с помощью «Фотошопа» загримированного под Джокера из «Темного рыцаря»{199} (рис. 6) – окровавленный рот растянут в жуткой гримасе, кожа покрыта белилами, глаза в черных кругах. Под портретом написано «социализм», и что-то в расположении надписи подсказывает – это не комплимент.

Хотя история про Обаму – социалистического Джокера уже несколько месяцев мелькала в Сети{200}, блогосфера накинулась на статью в Los Angeles Times. Внезапно все захотели знать – кто возьмет на себя ответственность за плакат? Почему художник хранит анонимность? Боится, что его разоблачат как тайного республиканца? Залег на дно, боясь гнева боготворившей Обаму художественной тусовки?{201} Нет ли тут какой зловещей тайны?

«Ты почему такой серьезный?»