Трон

Марина и Сергей Дяченко Трон (рассказ)

В тот день судьба ее круто изменилась. Во второй раз. Впрочем, осознать это ей предстояло много, много спустя.

В тот день директриса пансиона призвала Элизу к себе и с наигранной веселостью, сообщила потрясающую, с ее точки зрения, новость: директорат привилегированной школы Трон счел возможным зачислить Элизу в число учениц. Со значительной скидкой в оплате – потому что сиротского пособия, разумеется, не хватило бы.

Наверное, директриса ждала от Элизы какой-нибудь реакции. Возможно, следовало покраснеть, или глупо захихикать, или прижать ладони к щекам; Элиза выслушала новость равнодушно. Из холодной спальни на четверых, где она худо-бедно притерпелась к соседкам, из пансиона, где ей было не то чтобы хорошо, но по крайней мере привычно – из всего этого серенького, но устоявшегося мирка предстояло шагнуть в новую пустоту.

Она не верила в перемены к лучшему. С того дня, когда самолет компании «Эо», с виду совершенный, как птица, а на деле тяжелый и беспомощный, как все самолеты с отказавшими моторами – со дня, когда лайнер, выполняющий рейс одиннадцать ноль пять, рухнул, едва успев взлететь… С тех самых пор все перемены в мире потеряли смысл. Потому что того единственного, что стоило бы поменять – не изменить никогда.

Директрисе было не очень приятно, что ее скромным, но честным пансионом пренебрегли; с другой стороны, Трон чрезвычайно редко снисходит до обыкновенных девочек, ибо сказочные условия обучения сочетаются там с чрезвычайно жестоким отбором. Сообщая об этом Элизе, уважаемая дама позволила себе мечтательную нотку. Казалось, пригласи ее сейчас неведомый «директорат» – и тучная чиновница радостно вступила бы в ряды привилегированных учениц.

Элиза поблагодарила. Она не понимала, как директорат Трона вообще снизошел до рассмотрения ее кандидатуры – школьный опекунский совет, помнится, направлял прошение только в один пансион не допуская и мысли о каких-либо супершколах…

Директриса пояснила: в Трон, оказывается, поступают копии прошений из ВСЕХ пансионов – такова традиция. Но, разумеется, нормальной средней девочке все равно не на что надеяться, разве только на безумный случай, вот как, например, этот…

Элиза поблагодарила снова. Поклонилась, поблагодарила в третий раз и пошла собирать вещи.

* * *

Нельзя сказать, чтоб бегущие за окном поля совсем не интересовали ее. Нет, она поглядывала, и иногда даже с интересом, на дома под красными крышами и зеленые склоны, запятнанные рябыми коровьими спинами. Порой ей вспоминалась другая поездка: красный клетчатый чемодан на багажной полке, плотный солнечный луч на дорожном столике, мама глядит в окно, куда-то указывает пальцем…

Элиза молчала всю дорогу. Попутчики поглядывали на нее со слабым, в прожилках равнодушия, удивлением.

Красный клетчатый чемодан… От него ничего не осталось. Ни лоскутка.

* * *

Оцепенение оставило ее, когда выяснилось, что на остров Трон нельзя добраться иначе, кроме как не вертолете. Она не просто боялась всего, что летает – она уверена была, что неуклюжая машина обязательно грохнется в море. Путешествие, во время которого обычная девчонка повизгивала бы от страха и восторга, оказалось мучительными до тошноты; неловко выбираясь на твердую землю, Элиза мельком подумала, что теперь ей придется провести на острове всю жизнь. Потому что на обратный путь не хватит мужества.

Ее куда-то вели, сперва по гравию, потом по траве, потом по узкой аллее, где из-за самшитовых кустов выглядывали зеленые абажуры садовых фонарей. В какой-то миг провожатый чуть сильнее сдавил ее руку – Элиза вздрогнула и подняла голову.

Ей показалось было, что широченная лестница, похожая на гофрированное шоссе, ведет к подножию огромного пустого кресла – каменного трона высотой с корабельную сосну.

Но, присмотревшись, она поняла, что ошиблась. Окруженный тонкими коричневатыми стволами, перед ней стоял массивный – и богатый, издали видать – особняк.

* * *

Тук, тук, тук. Глухие удары мячика о стену вот уже третье утро будили Элизу задолго до подъема. Даниэлла, ее соседка по комнате, крупная пятнадцатилетняя девица, оказалась до странности склонна к детским забавам. Резиновый мячик мог оказаться в ее руках в самый неподходящий момент – вот сейчас например, когда все еще спят, когда в парке перекликаются первые птицы, а из приоткрытой двери в лоджию тянет холодом.

Элиза села на кровати и босой ногой нащупала тапки. Встала, содрогнувшись от холода. Подошла к стеклянной двери, ведущей в лоджию, и приоткрыла портьеру.

В своей длинной ночной сорочке пухленькая Даниэлла походила на молодую медузу, и падающие до пола кружева только усиливали это впечатление. Не обращая внимания на бледное лицо соседки, возникшее за стеклянной дверью, девушка-переросток продолжала свою забаву.

Тук, тук, тук… Даниэлла кидала мячиком в кирпичную стену лоджии – то правой рукой, то левой, то через плечо, то из-под локтя; губы ее шевелились. Она бормотала считалочку: – Я… знаю… пять… имен… девочек… Я… знаю… пять… названий… городов…

Тук-тук.