Трон

— Сделаем так, — наконец решил он. — Пока ты будешь приводить дом в порядок, я поживу во Дворце. Распорядись, чтоб мои вещи доставили туда.

Слуга поклонился.

— И, надеюсь, ремонт не займет много времени.

— Когда Ваша Светлость желает въехать в дом?

— Как можно раньше. Поспеши с этим.

— Слушаюсь.

Пауль ушел, а Ланс поднял кресло и уселся лицом к окну.

...Всю ночь они обсуждали дела семейные и государственные, и сейчас, вспоминая все это, Ланс с некоторым удивлением отметил, что до открытой ссоры не дошло. Вот только сам он запутался в своих чувствах.

После охоты ненависть улетучилась, и он не знал, радоваться этому или грустить. Боль, овладевавшая им каждый раз при воспоминании об Иль, тоже притупилась. Он корил себя за бессердечие и цинизм, и уже в следующую секунду пытался забыться, выкинуть из головы ее образ. Чаще всего, к сожалению, успешно.

Леонард же, этот новый Леонард... Как-то незаметно брат превратился в человека, к которому хотелось обратиться за советом, которому хотелось верить. Вот только сознавать это было неприятно. Винсент — даже Винсент! — готов был отказать ему в поддержке, а Филипп, хитроумный и злоязычный, не выказал особого неудовольствия, выслушивая наставления близнеца. Когда принц думал о Леоне, в нем просыпались мелкая зависть, злоба, подлость, и от этих чувств он был противен себе. И тогда Ланс научился не думать о близнеце.

Они решили, что Леонард с Дианой останутся на востоке и примут командование армией. Эдвин взял на себя подготовку к войне. Филиппу подыскали занятие, достойное его изворотливости и авантюризма — он должен был следить за Виктором и Фредериком. Ланс полагал, что эта парочка ни в чем не уступит двоюродному брату, но все сомнения держал при себе, надеясь, что задание займет того и отвлечет от иных, более опасных мыслей.

Меньше всех был рад своей доле Винсент, который подозревал, что с прибытием в столицу вряд ли сможет оказать Ланселоту достаточную поддержку. И подозрения его беспочвенными не были.

...Дворец принц покинул только поздним вечером. Было холодно и сыро, и промозглый ветер заставил его зябко поежиться. Запахнувшись плотнее, он пересек Дворцовую площадь и вышел через Головные Ворота. Несколько минут принц в раздумье постоял, рассматривая расстелившуюся у подножия Королевского Холма столицу, и решительно зашагал вниз. Не доходя до крайних пригородных строений, он свернул с дороги, пересек небольшую рощицу и оказался перед двухэтажным зданием казарм Королевской Гвардии. Из караульной будки вышел дежурный офицер и, узнав принца, вытянулся и отдал честь. Подхватив под локоть, Ланс вывел его из освещенного льющимся из караулки светом пятачка и что-то недолго говорил, после чего офицер быстрым шагом скрылся в казарме. Небрежно прислонившись к стене, Ланс остался ждать. Очень скоро из казармы выбежали две закутанные с головы до ног в черное фигуры. Следом показался и офицер, но остановленный жестом, отдал честь и вернулся к себе в караулку.

Он поздоровался первым:

— Добрый вечер, господа.

...И выслушал негромкие ответные приветствия. Все это было для них не внове.

— Рад видеть вас живыми и здоровыми, парни, — доверительно заговорил он и направился прочь от казармы. — Рассчитываю сегодня на вашу службу.

— Рады служить Вашей. Светлости, — простужено прохрипел один из попутчиков.

Оба солдата были одного роста, сложения, и даже голосами напоминали друг друга, но Ланс без труда определил говорящего. Его звали Рон, и он был кавалерийским сержантом гвардии, а до того наемником в более чем десятке армий. Этот неоднократно проверенный в деле человек был исполнителен, много знал и умел, и потому часто привлекался принцем к выполнению щекотливых поручений.

Второго звали Фолком. Ланс приметил его около пяти лет назад, во время одной из карательных экспедиций на юг. Интересно, что привлек его тот своей исключительной внешней схожестью с Роном. Ланс организовал его перевод в свою личную гвардию и определил в подразделение Рона рядовым. В армии Фолк имел чин сержанта. Сделал все это принц из чистого озорства, желая понаблюдать, как его любимец примет новичка. Поначалу его ожидания оправдывались — между этой парой наметились серьезные трения, и он каждый день ожидал сообщения о фатальной развязке. Для себя Ланс решил, что не будет вмешиваться в этот, им же спровоцированный конфликт, чем бы тот ни закончился. И не наказывать победителя...

Но время шло, а ожидаемый финал не наступал. Тогда-то ему и пришла впервые в голову мысль использовать их в паре. Он стал внимательнее присматриваться к солдату и вскоре понял, что ему необычайно повезло. Как оказалось, Фолк, с виду неотесанный и грубый солдафон, владел множеством языков и тьмой диалектов, выучив их во время своих странствий по свету. Ланс был немало удивлен, узнав, что солдат, которого он считал уроженцем нижних кварталов столицы, родился далеко на севере, в стране, о которой сам он знал только понаслышке.