Трон и плаха леди Джейн

— Значит, ты предпочла бы, чтобы эта католичка вышла замуж за фанатичного принца Испанского и чтобы инквизиция сжигала еретиков в Англии? — кричит Генри. — Потому что, говорю тебе, моя дорогая, так и будет, если мы сейчас этого не предотвратим.

— Значит, ты готов рисковать жизнью нашей дочери? — не сдаюсь я. — Разве ты забыл, что она, приговоренная к казни, сидит в заключении у королевы? И что ей ничего не известно о вашем заговоре? Милорд, это каприз самой низшей пробы — разве вы не понимаете?

Тут вмешивается Уайетт:

— Что касается меня, то я бы предпочел видеть королевой леди Елизавету. Она, как говорят, привержена новой религии. Одно это оправдало бы свержение Марии.

— Моя дочь, как никто, предана новой религии, — перебивает милорд. — Она никогда этого не скрывала в отличие от леди Елизаветы, о чьих убеждениях можно только догадываться. Поверьте мне оба — только Джейн оправдает наши самые смелые надежды на будущее.

— Нет! — кричу я. — Ты не ведаешь, что творишь. Ты не видел королеву! А я видела! Будь уверен, в следующий раз она уже не будет столь добра.

— Следующего раза не будет! — огрызается мой муж. — Ну а теперь, миледи, попридержите-ка язык. Это все детские страхи. Сегодня план у нас верный, и через несколько недель, попомните мое слово, наша дочка будет там, где ей положено быть, а мы станем теневой властью.

— Может так случиться, что через несколько недель нам всем уже не сносить головы! — возражаю я, вне себя от гнева и отчаяния.

— Ваша супруга, вероятно, права, — вставляет Уайетт.

— Моя супруга — женщина, и, как всем женщинам, ей свойственно делать из мухи слона, — отмечает мой муж.

У меня захватывает дух — это уже невыносимо.

— В ее словах больше мудрости, чем вам кажется, — замечает Уайетт. — Было бы лучше и надежнее для нас всех поддержать леди Елизавету. У нее в любом случае более серьезные претензии.

— А что, если я буду против?

Уайетт расстроен:

— Тогда… что ж, милорд, тогда мы вынуждены будем отказаться от наших планов. Мы уже потеряли многих сторонников, и без вашей помощи я ничего не смогу делать.

— Неужто вы забываете, что сбросить католичку Марию — наша общая цель? Разве мы не преданы ей? И разве не лучше заменить ее королевой, которая известна как убежденная протестантка, чем той, о которой ничего не известно наверняка? Ладно вам, сэр Томас, давайте смотреть правде в глаза. Королевой станет моя дочь, и лишь при этом условии я обеспечу вам мою поддержку. Без которой, проще говоря, вы обречены на поражение.

В Уайетте явно борются разные начала и одерживает победу худшее.

— Хорошо, милорд, я согласен, — говорит он. — Но предупреждаю вас, что этот план вызывает у меня больше опасений, чем другой. У леди Елизаветы солидные претензии, а ваша дочь, как заметила миледи, находится в крайне уязвимом положении. Но, как вы дали мне понять, выбор остается за вами. И посему пусть будет леди Джейн. Я же буду доволен любым протестантским государем на троне Англии.

— Решено, — говорит милорд с улыбкой. — Я посылаю гонца к графу Хантингдону. Он уже согласился поднять своих людей в Лестере.

— Тогда я возвращаюсь в Кент собирать свои силы, — говорит Уайетт.

— Буду с нетерпением ожидать встречи с вами в Лондоне после победы. — Мой муж протягивает руку.

Я с отвращением отворачиваюсь.

Позже мы узнаем, что граф Хантингдон, получив послание Генри, тотчас отнес его в Тайный совет.

Миссис Эллен

Лондон, 25 января 1554 года.

Меня не ограничивают в передвижениях. Я могу покидать Тауэр и возвращаться, когда захочу, так что часто выхожу за покупками или в гости к сестре в Смитфилд. Таким образом я в курсе того, что происходит в мире.

Новости нехорошие. В Лондоне неспокойно, и идет слух, что кельтский мятежник, сэр Томас Уайетт, приближается к столице с армией в пять тысяч человек. Горожане в страхе, и мне уже приходилось видеть, как напуганные люди, захватив свои пожитки, покидают Сити.

Смешавшись с толпой на Чипсайд-кросс, я слушаю глашатая, который зачитывает прокламацию, изданную Тайным советом. Кровь моя холодеет, когда я слышу имя герцога Суффолка среди имен прочих изменников, поднявших злодейский мятеж против ее величества с целью снова привести к власти леди Джейн и Гилфорда Дадли.

Да как он мог? Как он мог быть таким глупым и безрассудным? Меня охватывают тревога и волнение. Я ушам своим не верю.

— Если кто доставит в суд изменника Уайетта, — кричит глашатай, — то славное поместье будет навеки пожаловано ему и его потомкам!

Это ужасно, думаю я, пока люди расходятся. Как мог герцог даже помышлять о новом заговоре, чтобы посадить бедняжку Джейн на трон? Он, должно быть, сошел с ума. И как же мне уберечь мое дорогое дитя от последствий того, что он сделал? Боже милосердый, что же теперь будет? Мне жутко даже представить.

Я в страшном смятении спешу обратно в Тауэр. Решаю, что пока могу только скрывать эти ужасные новости от Джейн. В ее невинности — ее спасение, и я молю Бога ей помочь.