Трон императора: История Четвертого крестового похода

Праздник святого Сикста,

6 августа 1203 года

Недавно я упомянул на этих страницах о своих попытках вернуть паломничество в намеченное русло. Чтобы меня не обвинили в замалчивании подробностей, приведу здесь один пример подобных попыток. Пишу эти слова с радостным ожиданием определенной победы, празднование которой мы предвосхитили сегодня вечером, позволив себе излишества в напитках, что случается редко (напитки раздобыл Отто). Возможно, поэтому мое перо сейчас не такое твердое.

Узнав о неожиданном отъезде мессира маркиза во дворец Влахерны, я в сильном раздражении вернулся к себе в шатер и начал громко выражать недовольство брату такими словами:

— Клянусь головой святого Иоанна, я должен с кем-то поговорить! С мессиром Балдуином, его преосвященством Конрадом, с кем угодно! Пусть даже, с мессиром Дандоло из Венеции! Если так будет продолжаться и дальше, то зиму мы проведем в палатках, бездельничая, пока Алексей играет в кости, а его папаша вывозит из церквей священные реликвии! Через каких-то два месяца наш договор с венецианцами потеряет силу, а мы даже не достигли Святой земли!

Брат меня успокоил, и тогда я послал Ричардусов ко всем трем людям, упомянутым выше, — мессиру графу Балдуину, его преосвященству епископу Конраду и мессиру дожу Дандоло. И час назад, к моему изумлению, получил ответ от всех трех, что завтра в такое-то время у меня состоится аудиенция с каждым. Высокочтимый граф Балдуин пригласил меня посетить его личную резиденцию ранним утром, сразу после мессы.

После этого мы с Отто начали праздновать, вкусив немало вина. Наверняка все эти люди, зная меня, догадываются, о чем пойдет речь, поэтому их готовность встретиться со мной свидетельствует о том, что они намерены надавить на мессира Бонифация, на что я не имею права. Подстегнув наше воображение хмельным, мы с Отто продумали каждое слово, которое я произнесу завтра. Бритт, настроенный сегодня чрезвычайно язвительно, подсмеивается над нами, но, думаю, его сарказм в основном вызван чувством вины, что он сам перестал чего-то добиваться, в сочетании с ревностью — ведь он понимает, что завтра я достигну многого.

46

Утром Грегор ушел из шатра, чтобы поразмышлять немного наедине перед встречей с Балдуином Фландрским. Я с неохотой потащился к Бонифацию, чтобы предложить свои услуги на день, в основном от нечего делать, к тому же теперь я лишился собственных инструментов (самолично уничтожив их), поэтому, если мне хотелось помузицировать, приходилось идти на поклон к тем, у кого эти инструменты были.