Трон императора: История Четвертого крестового похода

Я обернулся. Перед возвышением, на котором Алексей и Бонифаций, сидя за столом, поглощали утку под шафрановым соусом, стояли рука об руку Джамиля и Самуил. Бонифаций выронил нож и уставился на Джамилю. Выходит, он действительно поверил в ее смерть. Вид у него был не расстроенный, а совершенно ошеломленный, даже более ошеломленный, чем У епископа Конрада, который все это время думал, что Джамиля из Александрии была принцессой неверных. Она скромно оделась в цвета своего племени — белый и синий, а Самуил поверх одежды накинул молитвенную шаль и был, как всегда, в шапочке на макушке. Они хотели убедить всех присутствующих, что она иудейка, а не египетская принцесса.

Позабыв обо всем, я попытался всучить Мурзуфлу лютню, чтобы кинуться к ним, но он крепко вцепился в мое плечо и не пустил.

— Пусть сделают то, зачем пришли, — сказал он. — Я знаю этого иудея. Это лекарь, который пользовал заключенных во Влахерне. Он умный и порядочный человек, пусть даже чувства юмора у него не наберется и с горошину. Твоя женщина в надежных руках. Доверься ему.

Но Мурзуфл не знал историю, которая связывала Джамилю и Бонифация, а потому все, что произошло затем, показалось ему вполне обыденным, зато у меня чуть сердце не выскочило. Самуил назвал свою спутницу представительницей местной иудейской общины, хорошо знающей язык, географию и культуру страны, куда собирается направиться армия франков. Затем Самуил пожаловался, что армия украла у них строительный лес, предназначенный для восстановления Перы, и попросил у Бонифация и Алексея защиты на том основании, что иудеи — лучшие и самые трудолюбивые ткачи во всей империи и платят большие налоги за вывоз своих изделий, поэтому император наверняка не захочет лишиться этого постоянного дохода. Что касается армии, то их жертва будет вознаграждена готовностью иудейки поделиться своими обширными знаниями о том крае, куда они отправятся весной.

Алексей и Бонифаций переглянулись и одновременно сказали «да». Просители покивали с благодарностью (иудеи никогда не кланяются сильным мира сего, за что частенько навлекают на себя беду) и покинули зал.

На этом все и закончилось. Я снова мог дышать. От восторга у меня закружилась голова, мне стало ясно, что она только что пообещала остаться со мной.

Мурзуфл, почувствовав, что я успокоился, отпустил мое плечо, дружески стукнул по спине и сказал:

— Ну, вот видишь? Твоей женщине ничего не грозит. А сейчас она только что объявила, что пойдет с тобой, когда армия выступит в поход! Теперь тебе остается только задрать ей юбку, когда Самуила не будет рядом, хотя он тебе не помеха. Природа, вероятно, наделила его щедро — заметил, какая у него стопа? Но бьюсь об заклад, ты лучше знаешь, как ублажить женщину. — Он хлопнул меня по плечу. — Это счастливый вечер для всех нас!