Трон Империи

Я разрывал зубами мягкую плоть псов, не забывая, походя, оторвать башку зазевавшемуся работорговцу, протыкая хвостом особо прытких воинов, пытавшимся встать на моём пути с пикой или мечом. Я вымещал злость за те страдания, что доставили мне эти люди. Да какие они люди? Хуже зверей. Зверь убивает, когда голоден, а эти ради развлечения.

Местные четвероногие – это вам не волокары, которые бьются до последнего вздоха. Почувствовав силу, собаки разбежались, поджав хвосты и скуля. Пришлось побегать за ними по всей стоянке. Убивал псов с особым удовольствием, как месть за их собратьев, что рвали маленькую девочку. Походу выискивал пьяных и раненных работорговцев, чтобы безжалостно добить.

Очень быстро стало некого убивать. Осмотрелся. Испуганные невольники, забившиеся под телеги. Даг с Борбоком пытаются освободиться от цепей. Саах, прячется за лопнувшей глыбой флюзерола.

Я несколько раз крутанулся, ища противников. Покружил по стоянке, опять выскочил на центральный пятачок. Принюхиваясь, всматриваясь в темноту. Запах крови, горелого мяса и тяжёлый смрад от вывороченных людских и собачьих внутренностей. Я тяжело дышал, немного расстроенный, что всё так быстро закончилось.

Вдруг от телеги, под которой прятались невольники, отделилась маленькая тень и направилась ко мне. Это была девочка, и от неё пахло кровью и… молоком, как от подсосных щенков.

– Мга! Не смей! – раздался от телеги голос Красавы. – Мга! Вернись! Он убьёт тебя! Мга! – она выскочила вслед за сестрой. Догнала, схватив одной рукой её за плечо, второй, разорванным платьем прикрывая наготу. – Мга, ну, пожалуйста… остановись, – со слезами умоляла он младшую сестрёнку.

Но девочка была упёртой, она вырвалась от сестры и подбежала ко мне, остановившись буквально в метре. Я смотрел девочку с высоты своего роста. Мга протянула ко мне ладошку и твёрдо сказала:

– Я не боюсь тебя. Ты – хороший!

Эти наивные слова усмирили в моей душе огонь жажды убийства, успокоили мою ярость. Я стоял и смотрел на это отважное дитя, которое седьмым чувством понимает, что есть хорошо, а что нет. Перетёк в человеческий облик, не забыв дать команду КЗОП одеться.

– Ты думаешь? – спросил я, присев на корточки перед девочкой.

– Да! – Мга порывисто кинулась ко мне на шею и разревелась в голос. Вслед за ней на мне повисла и Красава. Мне осталось лишь прижать к себе два маленьких беззащитных тельца. В горле ком, в глазах щипет. Экий я нежный стал.

– Маас, разреши помочь детям, – прервал наши объятия голос Дага. – Я целитель, а Мга нуждается в помощи, – улыбался нам мой сосед по клети.

Я отстранился. Действительно, малая была вся в крови и грязи, при этом некоторые раны всё ещё активно кровоточили.

– Давай, – подтолкнул я всхлипывающую девочку к целителю. Из-под телег начали вылезать перепуганные невольники, негромко переговариваясь и косясь на нас.

Красава стояла, всхлипывая, растирая по щекам грязь и слёзы. Порванное платье её нисколько не прикрывало, вернее, девочка прижимала кусок тряпки к груди, оставляя на всеобщее обозрение голую спину и попку.

– А знаешь что? – бодро проговорил я, – щас мы тебе одежду подыщем.

– У меня там…, – всхлипнула девочка, – есть нить и игла… я сейчас … зашью…

Команда КЗОПу и мой рюкзак за спиной:

– Зашьёшь, а как же иначе?..

Что тут у нас? Постельное белье, полотенце, мыло… не то. Ага, вот! Я достал рубаху и штаны. Последнее великовато.

– Держи, – протянул я рубашку Красаве, – вот сапоги. Хотя, нет, великоваты будут.

– Я у Врат могу сменять на что-нибудь, – тут же сказала девочка. Молодца! Сразу поняла, что почём.

– Тогда, держи, – я протянул ей сапоги. Потом достал и передал два полотенца, коробку с туалетными принадлежностями и две коробки сухпайка. – Вот тут еда, тут мыло, это полотенце.

Девочка уже надела мою рубашку, перехватив её на поясе верёвочкой. Получилось очень даже ничего.

– Как вас звать? – покраснев, спросила Красава.

– Алекс. И не «вас», а «тебя». Я тебе не господин, и не хозяин.

– Подарочки раздаёшь? – ехидный голос Борбока заставил посмотреть на него зло и презрительно.

– Что хотел? – грубо спросил я его. – Ничего? Держись от меня подальше. Я понятно объяснил?

– Понятно, – криво улыбался бывший Император. – Одно скажи, за каким … Зачем ты целый день терпел этот беспредел? Зачем?

– Хотел, чтобы ты понял, что такое быть в рабстве, – я встал, исподлобья глядя на своего спутника.

Борбок внимательно посмотрел мне в глаза, хмыкнул:

– Похоже, не врёшь. А знаешь ли ты, что я два года был на каторге, благодаря деду твоей ненаглядной Весты?! Нет? Не знал? Так вот, я знаю, что такое рабство… Показать он хотел!

– Сколько тебе тогда было? Двадцать? Тридцать? Давненько, подзабыл уже.

– Такое не забудешь до смертного одра. Я тогда всего лишь усомнился в правильности указа отмены автономии для гномов. Только усомнился! А меня на каторгу! На два года!

– Что ты разорался? – спокойно сказал я, – не пугай детей.

– Детей! – в сердцах проговорил Борбок. – Ты хотел власти. Теперь ты тут главный! Властвуй!