Трон Исиды

Ее нельзя еще назвать женщиной в возрасте: двадцать восемь лет — это, по мнению мужчин, для женщины почти старость, но совсем не много для мужчины — или царицы. Она только поднималась на вершину власти. Как воспримет ее Антоний — ему, должно быть, под сорок, если он хотя бы на один день…

— Антоний женат, — осторожно начала Диона.

— Да, знаю.

— Я слышала, что у его жены воли и ума хватит для их обоих, а амбиций — вообще на десятерых. Говорят, она стремится сделать из него Цезаря, да еще и править его землями — жены Цезаря этого не умели.

— Я была женой Цезаря.

— Но не в Риме.

— Он правил в моей земле. А жители Рима, — добавила царица, — приходили молить о снисхождении, просить о заступничестве перед Цезарем ко мне, склонялись к моим ногам, к ногам своей царицы и богини.

— Что ж, можно лишь пожалеть Антония — он не будет тебе достойным противником.

— Ты думаешь? Ну, там увидим. — Похоже, мысли Клеопатры приняли какое-то определенное направление; вдруг она резко тряхнула головой, как бы желая избавиться от оцепенения и вернуться на мгновение назад.

— Я поеду. Узнаю, чего же все-таки он хочет от меня, — и буду действовать. А вот… — Она улыбнулась.

— Антоний думает, что может поманить меня, как кошку. Но кошки не бывают совсем ручными. А этого он еще не знает. Что ж, будь моим господином, Марк Антоний!

4

— Порядочная мать не оставляет своих детей одних. Порядочная мать не убегает к морю в компании повес и распутников. Она остается дома, в скромном уединении, и выполняет свои обязанности, возложенные на нее богами, уделяя особенное внимание… Да ты не слушаешь меня?

Диона вздохнула. Аполлоний упрям как осел, но, увы, не так глуп. — Я тебя слушаю, — возразила она устало. — Каждый раз, когда я нужна царице или богине, ты твердишь одно и то же.

Ее бывший муж, ныне преданный супруг красивой, богатой и плодовитой Лаодис, почесал в затылке, слегка растрепав свои тщательно завитые локоны.

— Диона… — Он явно пытался восстановить мирное течение беседы. — Спору нет, царица правит всем, и богиня есть богиня, но хотя бы одна из них должна понимать: тебя призывают и обязанности перед детьми.

— Не беспокойся, они обе знают об этом. Они согласны, чтобы Тимолеон меня сопровождал. Я не хочу оставлять его в окружении рабов и прислуги.

— Можно подумать, у него нет отца?

— Отец у него есть, — холодно ответила Диона. — Когда царица и богиня перед смертью Цезаря позвали меня в Рим, он предложил мне выбор: либо я еду — и тогда больше не жена ему, либо остаюсь дома как порядочная скромная мать. Это и переполнило чашу моего терпения.

Аполлоний открыл было рот, но Диона не расположена была его слушать.

— Я уехала, ибо моя богиня позвала меня. Я оставила тебе старшего сына, который, ты считал, достоин тебя, и забрала с собой второго. Ты невзлюбил его, потому что понял: Тимолеона не изменить даже розгами. Я вернулась и больше твоей женой не была. И сейчас я тебе не жена. Я позволила тебе войти в мой дом, бить моих рабов, оскорблять меня, но теперь ты не имеешь никакого права подчинять меня своей воле.

— Ты не желала подчиняться и когда я имел такое право. — Аполлоний неожиданно вздохнул так же устало, как она.

— Я принадлежу богине.

— Ты принадлежишь только самой себе. — Аполлоний поднялся с кресла, в которое уселся без приглашения полчаса назад — в ее собственное кресло, вынудив Диону сесть в кресло для гостей.

Сейчас она смутно представляла, почему вышла за него замуж. Его семье было далеко до того положения в обществе, которое занимала ее семья; но он был таким представительным, и условия, предложенные его отцом, очень выгодными. Ее попечители из монастыря не возражали, если не сказать — полностью поддерживали ее брак. Пожалуй, они были лишь несколько разочарованы тем, что она предпочла жизни в храме свой собственный дом. Замужество — часть ее выбора, замужество и рождение детей; она хотела иметь наследника.

Нельзя сказать, что она сожалела об этом выборе, хотя уже через месяц после свадьбы стало ясно: Аполлоний не одобряет, когда для женщины желания царицы и богини выше желаний мужа. Некоторое время супруги жили мирно. Он был очень умен, пожалуй, даже остроумен; относился к ней с нежностью, почти ни в чем ей не отказывал, даже терпел ее отсутствие, когда она находилась во дворце или в храме.

Ожесточения между ними никогда не возникало. А когда появились дети, он был безумно счастлив: гордился старшим сыном, терпел проделки младшего. Но когда царица получила приглашение в Рим, Тимолеон был еще грудным ребенком, однако, второго приглашения могло и не последовать. Диона была нужна ей.

А Аполлонию нужна жена, и не обязательно Диона. И она сделала свой выбор — уехала; оставив старшего сына с отцом, а младшего забрала с собой; кроме того, она получила в собственность этот дом, и теперь была абсолютно свободна в своих поступках.