Трон костей

— Но Таргарон был убит раньше, чем сумел завершить свой план, — продолжила Вершительница Судеб. — И все же его детище продолжило жить и дальше. Он создал три полюса, на трех континентах. Мужской, женский и управляющий, в который и должна была быть внедрена его сила. Мужской позволял рождаться мальчикам-Ткачам, Женский — фуриям.

— Значит, один из этих полюсов был разрушен?

— Разрушен тобой, — уточнила она.

— Но я ничего не разрушал! — фыркнул Теон. — Ты можешь сказать прямо, что именно я сделал, разрушило этот мужской полюс?!

Лиамара ответила, но вовсе не словами. На её губах возникла едва заметная полуулыбка, а в голове Теона стали появляться смутные образы. И это были не какие-то чужие картинки, а его собственные воспоминания.

— Коснись, — предложил Теон Кригеру, но тот сомневался. Лишь спустя минуту кузнец прошел к кристаллу и коснулся его, а уже через секунду отшатнулся, схватившись за голову.

— Что это?! Оно… Оно было в моей голове! Эта… ярость… эта… Оно… Оно живое!

— Это Таргарон, — прояснил Теон, и от услышанного имени Кригер вздрогнул, удивленно уставившись на Владетеля.

— Невозможно! Это самолично Длань Света?! Я в это не верю!

— Самолично — сильно сказано. Таргарон мертв уже две тысячи лет, предан и убит. То, что ты видишь, лишь один из оставшихся после него фрагментов. Сгусток его гнева и фрагменты воспоминаний, заключенные в кристаллизованном Свете. И я хочу, чтобы ты выковал из этого оружие.

— Нет! — воскликнул Теон, отшатнувшись от женщины и схватившись за голову. Все мгновенно встало на свои места. Все вопросы нашли свои ответы.

Почему мужчины перестали рождаться лишь после Небесного Раскола.

Как Старые Боги могли убить Таргарона, но при этом не разделить между собой такой жирный кусок. И почему его нашли глубоко в пещерах в неделе пути от Бонхарда.

— Нет! Нет! Нет! Нет!

— Именно так, Теон Альдрим, — печально произнесла Лиамара. — Всему виной твоя ненависть. Ты так ненавидел Старых Богов, так желал оружие, способное их победить, что даже не подумал о том, что уничтожаешь нечто важное. А теперь весь мир пожинает плоды твоей ненависти.

* * *

— Все готово, госпожа, — сообщила служанка, и Тристи удовлетворенно кивнула, разглядывая обнаженного мужчину, лежащего на металлическом столе. Он был крепким и сильным снаружи, но сломленным внутри. Его гениталии были удалены, а на теле хватало свежих следов пыток. Взгляд мужчины был затуманен от дурмана, но это тоже все было необходимой частью древнего ритуала.

Ей нравился этот момент с того самого дня, когда отец показал, как это делается. Было что-то невероятное в этом моменте превращения безвольного куска мяса в идеальное оружие, способное подобраться к жертве вплотную так, что она даже не осознает этого.

Тристи положила руку ему на грудь и вслушалась в размеренный стук сердца. Галатея следила за этим, оставаясь чуть в стороне и не скрывая саркастическую полуулыбку. Но Тристи было совершенно плевать на это, ведь мать не понимала всю интимность этого момента. Это было сродни разрядке, но гораздо более изощренной и сложной. Когда одна душа полностью переходит под контроль другой.

Другая служанка принесла Тристи небольшой металлический кейс, который уже через минуту она поспешила открыть. Внутри на подставке находился изящный костяной кинжал, остротой не уступающий стальным аналогам, но одновременно таящий в себе гораздо большую силу.

Фурия осторожно извлекла кинжал из кейса и не менее осторожно коснулась острием того места, где располагалось сердце. Капля кровь тут же стала растекаться по костяному клинку, игнорируя все законы физики, и мужчина одновременно с этим задрожал.

— Тихо, тихо, — ласково заговорила Тристи, поглаживая свободной рукой его по волосам. — Скоро все закончится. Очень скоро.

Взор человека немного прояснился, но в нем все еще хватало тумана.

— Повторяй за мной. Слово в слово.

— Я… Повторю…

— Я отдаю тебе, моя госпожа, владычица костей, свою душу, плоть и кровь.

— Я… отдаю тебе, моя госпожа… владычица костей… свою душу, плоть и кровь, — мужчине было тяжело говорить, словно невидимые руки взяли его за горло.

— Отныне мои боль и печаль принадлежат тебе.

— Отныне мои боль и печаль… принадлежат тебе. Агрх…

В этот раз сопротивление было велико, но «материал» был хорошо обработан, так что это мелочи, маленькие ухабы на пути, не более того. Женщина надавила на кинжал, и тот погрузился глубже в плоть.

— Я буду твоими руками, глазами, ушами до самой смерти.

— Я буду… Я буду…

— Я буду твоими руками, глазами, ушами до самой смерти, — настойчиво повторила она.

— Я буду твоими руками… гла-гла-глазами, ушами… до… до… самой смерти.

Тристи улыбнулась и что есть сил надавила на костяной кинжал. Клинок пронзил сердце мужчины, и тот тут же обмяк. Небольшой камушек на рукояти кинжала, ранее бывший прозрачным, едва заметно засветился и превратился в зеленый. Как только это произошло, Тристи извлекла необычное оружие, и рана в груди у мужчины тут же исчезла, словно её и не было.