Трон костей

Джасмаэль схватила Самину за ворот того, что некогда было лабораторным халатом, и заставила сесть, прислонив фурию спиной к колонне. И Самина была этому очень даже рада, потому что почти весь их разговор девушка видела лишь промежность «Шлюхи». Теперь она могла смотреть этой дряни в лицо.

В голове у Самины никак не могло уложиться, что Галатея на самом деле «Шлюха». Джасмаэль в легендах описывали глупой, недалекой женщиной, что любила устраивать оригии. И при этом Галатея — самая мудрая из советниц Владетеля и, возможно, самая древняя из живущих фурий. Два этих образа никак не сочетались, но кажется, в этом и была задумка.

Чем дольше Самина размышляла над этим, тем гениальнее становилось осознание, что «Шлюха» — это одна из величайших фикций в истории.

— Какая же ты хитрая, старая стерва, — буркнула Самина.

— Да, — улыбнулась та. — Когда все вокруг видят только большие сиськи и смазливую мордашку, то перестают обращать внимание на другое. Я не люблю прозвище «Шлюха», которым меня так любят именовать, но оно действительно удобно. Когда в тебе видят только глупую куклу для секса, то даже не пытаются задуматься, на что ты ещё способна.

Джасмаэль замолчала, странно поглядывая на Самину.

— Даже не представляешь как приятно с кем-то поговорить. Я имею в виду по-настоящему. Быть самой собой. Не глупой «Шлюхой», не расчетливой Галатеей, а той, кем я являюсь на самом деле. Ты первая за последние несколько столетий, с кем я могу быть по-настоящему честна.

Если бы могла, то Самина рассмеялась бы, но из-за дыры в груди каждый вдох давался с неимоверным трудом. Боли не было, видимо из-за повреждения черепа и позвоночника, но вот небольшая струйка крови, залившая правый глаз, жутко раздражала фурию.

— Думаю, ты знаешь, каково это: смотреть утром в зеркало и не узнавать себя. Со временем начинаешь задумываться, а кто ты вообще на самом деле? По взгляду вижу, что ты меня понимаешь. И все же в этом есть свои плюсы. Например… — она закусила нижнюю губу и на пару мгновений мечтательно закатила глаза. Рука Джасмаэль стиснула свою гипертрофированно большую грудь. — Когда я впервые возлегла с Теоном, это случилось в тот самый день, когда был уничтожен Дармасс. До того дня я избегала его, опасаясь, что он меня узнает, но когда увидела всю ту злость, всю ту ненависть, что он держал в себе при появлении Могдина, не смогла удержаться. Это была самая незабываемая ночь из всех, а уж у меня их было много, можешь мне поверить. В нем было столько ярости, столько чувств, словно тобой овладевает дикий зверь, но приводил в экстаз меня тот факт, что он ничего не знал. Он не знал, кого на самом деле трахает, не знал, что именно с моей легкой руки Могдин обрел свободу.

— Ты больная… — не сдержалась Самина.

Если это и уязвило Джасмаэль, то она это никак не продемонстрировала.

— Жаль такое слышать. Когда ты вызвалась зачать ребенка, во мне затеплилась надежда, что мы с тобой поладим. Пусть не сейчас, но возможно в будущем. Возможно, я бы даже однажды открылась тебе, ведь кто кроме морфа может понять другого морфа. Но видимо, я ошиблась. И мне жаль… Теперь ты знаешь мой секрет.

— Лифэтта…

Джасмаэль бросила короткий взгляд на другую фурию.

— Насчет неё не волнуйся. Я уже говорила, что не люблю насилие, но и просто отпустить не могу, сама понимаешь. Я придумаю как с ней поступить и грамотно использовать её силы.

Странно, но Самина ей поверила. У Джасмаэль сейчас не было причин врать.

— А теперь закрой глаза и расслабься. Я сделаю все быстро, ты ничего не почувствуешь.

Я и так не чувствую.

И все же Самина подчинилась. Бороться уже не было смысла. Она использовала слишком много сил для того, чтобы помочь Пирсону, и процесс восстановления всего тела протекал до боли медленно. Прежде чем она сможет вернуть контроль над руками и ногами, пройдет по меньшей мере час.

— Умница, — ласково сказала Джасмаэль, и Самина почувствовала её губы на своих.

Поцелуй смерти.

Следом за которым пришел жар пламени на горле.

* * *

Кригер был скверным плавцом. Он родился и вырос в месте, где рек глубже, чем по пояс, не было, и умение плавать в детстве так и не приобрел, а когда стал старше, то лишь частично решил этот вопрос. Он взял несколько уроков и худо-бедно научился держаться на воде, но вот применять полученные знания на практике не счел нужным ни тогда, ни позднее.

Зарим это знал, и именно поэтому перенес Кригера далеко в море, надеясь, что тот сгинет в морских пучинах. Но кузнец был слишком упрям, чтобы сдаться и пойти ко дну, поэтому он плыл. Неуверенно, медленно, то и дело уходя с головой под воду, но плыл.

Один раз ему пришлось отбиваться от акул, решивших, что плывущий человек — хорошая добыча. Примерно раз в час Кригер пытался добраться до дна, но воздух заканчивался раньше и приходилось всплывать.