Трон Люцифера

«Желаю, желаю, желаю! — словно в горячке, твердила отвергнутая метресса. — Пусть навсегда сохранят король и наследник дружбу ко мне! Пусть и впредь останется королева бесплодной, и пусть покинет ее король ради меня! Пусть жалует король меня и моих родных всем, что я пожелаю! Пусть считаются со мной и любят меня высокие вельможи! Пусть пригласят меня к участию в королевском совете, дабы я знала обо всем, что там гс ворится! Пусть король изгонит Фонтан и никогда больше не взглянет на нее! И пусть расторг нет король свой брак с короле вой и обвенчается со мной!» Все мерзости, все вопиющее ничтожество власти, сосущей кровь великого народа, раскрываются в этой нечестивой молитве Жалкий монарх, с легким сердцем идущий на любое преступле ние ради удовлетворения сив минутной прихоти, погрязшие в пороках ничтожества-куртизаны, зловонная атмосфера преступности, круговой поруки и кумовства. Человеческая жизнь не стоила и гроша, а точнее, оценивалась в пять-шесть ливров, которые приходилось выкладывать Гибуру, чтобы приобрести в населенном бедняками квартале еще одного некрещеного младенца для людоедской потехи. Собранную в чаше кровь он — как то рекомендовали старинные гримуары — запекал в облатки и причащал ими, кощунственно пародируя католическую мессу, свою сиятельную клиентку. Привлекая адские силы угодным им богохульством, шестидесятисемилетний пастырь изливал при этом потоки самой непристойной ругани. Короче говоря, он проделывал все те чреватые костром гнусности, в которых инквизиторы в течение четырех веков облыжно пытались обвинить мыслителей, реформаторов, ученых.

Едва ли сам он верил в силу таких магических упражнений, а если и верил, то не мог не знать, что заказанная фавориткой черная месса на даст желаемого. Ведь по настоянию других дам — герцогини Ангулемской, мадам де Витри — тот же аббат Гибур служил дьявольскую обедню ради погибели Монтеспан. О, это был на редкость доходный промысел! Черная месса стоила 100 и более тысяч ливров, за носковую фигурку Монвуазен брала 20, за порцию мышьяка — 50 тысяч. Учитывая «оптовые» цены на новорожденных детей, которых не могли прокормить матери, а также ничтожную стоимость мышьяка, барыш выглядит поистине фантастическим. Несмотря на занесенную над головой Ларейни карающую длань короля, невзирая на ожесточенную травлю растревоженного осиного гнезда аристократов, фанатичный судейский решил выжать из Монвуазен все до капли. И ювелирша, которой пытка развязала язык, уже не надеясь на покровителей, подробно объяснила каждую статью бухгалтерской книги, обнаруженной в ее доме. Рассказала она и о составе приворотного зелья, предназначенного для короля, куда входили высушенные и истолченные в порошок кроты, кровь летучих мышей, шпанские мушки и смешанное с колдовскими травами вино.

Испробовав этот «любовный напиток» на венценосном партнере, Монтеспан и тут не добилась успеха. Более того, ветреный монарх все-таки успел обзавестись новой пассией. Прибегнув в который раз к помощи безотказной ювелирши, отчаявшаяся Франсуаза велела изготовить специальный пакет, чтобы отравить короля, когда тот соблаговолит ознакомиться с поступившими на высочайшее имя прошениями. Для подколодной змеи Фонтан были заказаны отравленные перчатки. Именно на этой кульминационной стадии полиция и произвела первые аресты. Число обвиняемых достигло 147 человек. В деле фигурировала даже такая особа, как маркиза Марзини, кузина почившего кардинала Мазарини и также бывшая королевская любовница. Однако на костер вместе с ювелиршей Монвуазен взошли только 35 осужденных. Предупрежденная самим королем, Марзини скрылась в Гент, отвергнутую Монтеспан с рентой в 20 тысяч ливров отправили в ее собственное поместье, а сатаниста Гибура упрятали в тюрьму.

Насквозь прогнивший режим мог еще 112 лет скрывать от глаз народа грязные пятна на своих затканных геральдическими лилиями простынях.

«Тот, кто даровал людям королей, — писал Людовик Четырнадцатый в назидание будущему- Людовику Пятнадцатому, — желал, чтобы их чтили как его наместников, и одному себе предоставил право судить об их поступках».