Трон Люцифера

По сообщениям печати, Ганнусен II, за бесценок скупавший лекарства в соседней аптеке, а затем втридорога сбывавший их как «волшебные снадобья», привлечен за мошенничество к уголовной ответственности. Воистину замкнутый, вернее, порочный круг.

Бог Сатана

…дьявольский шабаш, где мерзкие хари

Чей-то выкидыш варят, блудят старики,

Молодятся старухи и в пьяном угаре

Голой девочке бес надевает чулки.

Шарль Бодлер, «Маяки»

В ЭТИХ коротких строчках заключено все, что стоит знать о картине грандиознейших церемоний средневековых дьявольских шабашей. Остальное — только детали, интересные лишь для этнографа или психиатра, занимающегося помешательствами на религиозной почве. Впрочем, пригодиться могут и детали. Без них не понять, почему, например, в современных энциклопедиях и монографиях, посвященных колдовству, так часто воспроизводятся цветные фотографии обнаженных красавиц, гарнированных, словно редкостное блюдо, изысканными фруктами. Реклама сатанистского ведомства? Окруженная обожателями королева шабаша на фоне праздничного застолья? Думаю, мы не ошибемся, дав утвердительный ответ сразу на оба вопроса. В ведовских процессах инквизиторы пытками заставляли обвиняемых рассказывать всевозможные подробности нечестивого веселья, в котором вместе с колдунами и ведьмами участвовали и черти. Если добавить к подобным описаниям гравюры Ганса Баль-дунга Грюна, Альбрехта Дюрера или «Шабаш» Франсиско Гойи, то вырисовывается следующая картина.

Шабаши устраивались ночью в каком-нибудь уединенном месте: в горах (Брокен — в Германии, Блокула — в Швеции, Лысая гора — возле Линца), в лесу или на пустынной равнине. С помощью дьявола ведьмы и ведуны переносились туда по воздуху в мгновение ока. Часто они усаживались для этого на кочергу или метлу, иногда дьявол посылал им козлов и драконов. После традиционного поцелуя, коим колдовская рать изъявляла свою преданность дьяволу, начиналась раздача адского зелья, из которого изготовлялись потом всевозможные отравы и приворотные средства. Для этого дьявол, у которого меж рогами всегда играет синее пламя, сжигал самого себя, а его подданные собирали образовавшуюся золу. По свидетельству демонологов, она считалась крайне опасной для простого человека. Представ вновь невредимым, увитый гирляндами роз, черный козел — иным он казался прекраснейшим принцем — выводил в центр круга обнаженную, сияющую красотой королеву бала. Совершив обход гостей, он укладывал ее на алтаре, который тут же обращался в брачное ложе. Однако перед этим «детей посылали пасти лягушек», а духи воздуха деликатно закрывали сцену непроницаемой паутиной. Затем совершалась уже известная черная месса. При этом кусочки гостии, которые тайно приносили с собой колдуньи, смоченные брачной кровью королевы, кощунственно выплевывались в котел, где варились зародыши. Шабаш заканчивался роскошным пиром, на котором, разумеется, вовсю лакомились человечиной. В перерывах между возлияниями ведьмы и колдуны скакали, повернувшись друг к другу спинами.

«Мессир, мессир, дьявол, дьявол, прыгни здесь, прыгни там, скакни здесь, скакни там, играй здесь, играй там».

Под эту разудалую песенку каждый бес находил приглянувшуюся ему ведьму. Так плодилась и множилась на земле сатанинская сила.

Хотя авторы «Молота ведьм» и прочих инквизиционных инструкций ни на йоту не сомневались в абсолютной реальности описанного действа, оккультисты нового времени вынуждены были пойти на компромисс.

«В большинстве случаев видения и сцены шабаша объясняются просто воображением колдуний и колдунов, — стыдливо пояснял Тухолка. — Для отправления на шабаш они мазали свое тело особыми мазями, содержащими в себе травы, которые, усыпляя, в то же время возбуждают воображение и чувственность. Затем они засыпали и во сне видели в астрале созданные ими и другими суеверными лицами образы…» Технология шабаша, причем без привлечения мистического аст-раля, исчерпывающе изложена в «Тиле Уленшпигеле» Шарля де Костера, кропотливо собиравшего предания фламандской старины.