Трон сломленных богов

– Скоро она придет за нами. За всеми нами. Мы слышали ее предсмертный крик и почувствовали, как сотрясся мир. Габби была поводком, который сдерживал бешеного зверя, а теперь этой привязи больше нет. Ее не остановить. Я это чувствую. Что-то пробудилось, что-то древнее и…

У меня не было слов, чтобы объяснить то, что я чувствовала, но по моему телу пробежала волна мурашек.

Дрейк только пожал плечами, словно и у него слов не хватило.

– Может быть, смерть станет милостью после всего, что мы сделали.

Прежде чем я успела ответить, голос Итана прорвался сквозь удаляющуюся толпу – он звал своего брата. На лице Итана не было и намека на раскаяние – он цеплялся за свою жену, которая невольно подписала приговор каждому из нас.

– Иди домой, Камилла. Проведи время со своим ковеном, потому что скоро она придет, чтобы отомстить, и я не думаю, что Каден или Самкиэль смогут ее остановить.

Ледяной холод пробежал по моему позвоночнику, пока я смотрела на их удаляющиеся силуэты. Я обхватила себя руками и повернулась к центру комнаты. Нужно было еще кое-что сделать. Некоторые назвали бы это раскаянием или чувством вины, но я просто не собиралась отдавать в руки Кадена еще одно оружие.

Я откинула голову назад и скрестила руки, волосы рассыпались по спине. Что мы натворили? Даже если все закончилось не лучшим образом, забирать у Дианны единственное, что она любила, было непростительно. Каден и Орден были древнее и могущественнее всех нас. Остановить их было невозможно. Мои руки были такими же грязными, как у Дрейка, как и у всех членов Совета Кадена. В ее глазах мы все несли ответственность за случившееся. И это было справедливо. Возможно, Дрейк был прав. Возможно, смерть станет милостью.

Я слегка взболтала мерцающую алую жидкость в бокале. Снаружи раздался грохот, но, выглянув в окно, я не увидела на небе ни одной тучки. Тогда я поняла, что это не гром. Я не вздрогнула и не пошевелилась, когда услышала крики, а лишь взглянула на свой бокал, наблюдая, как на поверхности кроваво-красной жидкости образуется рябь. Мое сердце не дрогнуло и не изменило своего ритма, когда я почувствовала, как трясется мой дом. Я ощущала вибрацию магии на своей коже, когда они пытались дать ей отпор, но бороться было бессмысленно – ни против мести, ни против разрушения, ни против смерти.

Двойные двери распахнулись и ударились о стену с такой силой, что старое, тяжелое дерево раскололось на части. Холодный воздух наполнил комнату, щекоча мою открытую кожу – платье было не способно меня защитить. Свечи на стенах и потолке вспыхнули и погасли. Особняк охватила гробовая тишина – больше не было ни криков, ни заклинаний, ни даже звуков сердцебиения. Кроме моего. Я сделала еще один глоток вина, не отрывая взгляда от зеленого пламени камина. Даже огонь, казалось, съежился от той, которая только что вошла в эту дверь.

– Ты знаешь, – медленный стук ее каблуков нарушил тишину комнаты, – я ведь совсем забыла о Куинси.

Я расправила плечи, понимая, что она не пощадит ни одного из них.

– Она была молодой ведьмой.

– Что ж, она была милой. Хрупкой, но милой. Я обратила внимание на ее кудри, когда смотрела передачу. Они были такими блестящими и упругими. Может, она посоветует мне увлажняющий кондиционер?

Я точно знала, какую передачу она имеет в виду, и вспомнила, как у меня сжался желудок, когда Тобиас направил камеру на нас. Она запомнила каждое лицо и хотела крови. Я была неправа. Никто в моем клане не был в безопасности. Я обрекла их всех.

– Вижу, с момента моего прошлого визита ты успела сделать ремонт, – произнесла она глухим, лишенным эмоций голосом. – Мило. По крайней мере было.