Трон Знания. Книга 2

Войдя в кабинет, Адэр бросил на стол книгу и уставился в окно. Если то, что сказал Кебади, то, о чём предупреждал Трой, правда… Даже если это вымысел, нужны ли ему за спиной лишние пересуды, которых и так хватает? Не проще ли выгнать Малику и забыть о своей ошибке?

Он шёл по коридору флигеля, в котором обитала челядь, и колотил в двери. Из комнат выглядывали перепуганные слуги и тут же ныряли обратно.

— Что здесь происходит? — прозвучал старческий голос из глубины коридора. — Мой правитель?..

Адэр приблизился к старику. Вытаращив глаза, Мун попятился в комнату, споткнулся о домотканый половичок. Потеряв равновесие, завалился на узкую, застеленную клетчатым одеялом кровать. Панцирная сетка резко ухнула и подкинула старика.

Комичность сцены слегка охладила жар мыслей. Пока Мун приходил в себя, Адэр закрыл дверь, поставил перед кроватью стул с потёртым дерматиновым сиденьем и осмотрелся.

Комнатка была крохотной, как в домике для кукол — такой он подарил племянницам на Новый год. Чудный домик с чудной мебелью, здесь же «чудно» пахло нищетой. Раздвижной стол, в центре вышитая крестиком салфетка. Малика вышивала? Вряд ли. Тяжело представить её с шитьём в руках. Бельевой шкаф на две створки и настоящий раритет — сундук, обитый тонкими листами бронзы. На вытянутом поперёк, как в подвале, окне — ситцевая занавеска в сборку, к верхнему углу пришпилена бабочка из выгоревшего бисера. Детская поделка Малики? Верится с трудом. Она, скорее, лазала по деревьям, пока кто-то вместо неё нанизывал бисер на леску.

Над кроватью булавкой приколот потускневший от времени рисунок — море, лодка и солнце. Рисовала Малика. Странно, откуда такая уверенность? Может, потому что на море шторм, а лодка наперекор здравому рассудку идёт под парусом? Или потому что лодка на гребне огромной волны достает до алого солнца?

— Мой правитель… — еле слышно произнёс Мун. — Я провинился?

Старик сидел на краешке постели, сцепив худые пальцы. Острые колени, выпирающие из льняных штанин, мелко тряслись. Смуглое лицо приобрело землистый цвет.

— Почему ты в замке? — спросил Адэр.

— Я не понимаю вас…

— Как ты, ориент, оказался в моём замке?

— Нас с Маликой приютил наместник. Это было двадцать лет назад.

— Почему ты покинул резервацию?

— Я покинул земли ориентов задолго до Указа Великого.

Адэр поставил ногу на край кровати и облокотился на колено:

— Ты пришёл в замок, уже зная о законе.

— Нам некуда было идти, — с неожиданной злобой сказал Мун. — Я никому не был нужен с плачущим ребёнком на руках. Меня отовсюду гнали. Отовсюду. И только наместник нас пригрел.

— Что произошло с её родителями?

Старик потупил взгляд.

— Я твой правитель, Мун! Отвечай правителю!

— Когда родилась Малика… — прозвучал бесцветный голос.

— Ты хотел сказать — Эйра.

Мун вскинул голову:

— Вы знаете? Это она вам сказала?

— Рассказывай.

— Эйре суждено было стать следующей верховной жрицей морун.

— Почему этого не произошло?

Старик сложил ладони перед грудью:

— Поклянитесь, что ничего ей не скажете.

— Ты в своём уме?

— Молю вас!

Адэр уселся на стул, посмотрел на рисунок. Что он теряет? Выслушает очередную сказку, вышвырнет из замка Малику со стариком и забудет о них.

— Обещаю.

Мун уронил руки на колени:

— Я всегда говорил Эйре, что её отец умер от болезни. Я был рядом с ним с первого и до последнего дня. Менял пелёнки, учил ходить. Его первое слово было «Мун». Пока мы жили среди ориентов, не было старика счастливее, чем я. Но он полюбил моруну. Ориенты ополчились, и нам пришлось перебраться за долину Печали. С тех пор я не видел счастливее человека, чем он. — Мун окинул комнату невидящим взглядом. — Мы ждали рождения Эйры, у морун первой рождается девочка…

— Почему скрыли настоящее имя? — спросил Адэр.

— Я расскажу по порядку. — Старик набрал полную грудь воздуха. — Когда мы уходили от ориентов, оставили все вещи. Среди них был жемчуг.

— Откуда у бедных ориентов жемчуг?

— Его ловили наши предки. Он перешёл к нам по наследству.

— Ладно, — кивнул Адэр. — Продолжай.

— Мой мальчик надумал сходить к ориентам за жемчугом, чтобы сделать жене подарок на день рождения дочери. По дороге мы остановились на ночлег в одном городке. Зашли в трактир перекусить. Там, как назло, проходили торги — продавали невинность десятилетней девочки. Бедное дитя дрожало, как осинка на ветру, а вокруг слюнявые губы, похотливые глаза…

Мун достал из кармана платок:

— Мой мальчик не выдержал и заступился за ребёнка. Нас выволокли на улицу. Меня повалили на землю, и двое сели сверху. А его били. Били долго. Ногами, палками, какой-то цепью. Я кричал, звал на помощь, пока был голос. Потом просто хрипел. Мимо шли люди. Я тянул к ним руки. Они уходили…

По морщинистым щекам потекли слёзы. Мун прижал платок к лицу: