Трон Знания. Книга 3

— Из северных ворот вышли несколько Братьев, — сказал Крикс. — Думаю, патруль. Прошлись по крайней улице. Через пятнадцать минут вернулись.

— Что ещё?

Крикс потёр жилистую шею:

— Город вымер. Идти сюда и требовать что-то от Праведного Отца, похоже, никто не собирается. Наш с вами план провалился, мой правитель.

— Где твои люди, Эш? — спросил Адэр, наблюдая, как мужики грузят трупы на тележки.

— В роще. Отлавливают сбежавших из города волков.

— Не проще их убить?

— Рука не поднимается. Звери ведь ни в чём не виноваты.

— Не виноваты? — возмутился Крикс. — Они истребили почти всю скотину.

— Что собираетесь с ними делать?

— Ещё не знаем, мой правитель. Пока посидят в овраге. Потом что-нибудь придумаем. — Эш проследил за взглядом Адэра. Бросив гружённые трупами тележки, мужики скучились посреди площади. — Дайте приказ захватить обитель, и уже через час мы протащим Отца по улицам города.

— Если идола разбить на глазах у верующих, он станет святым мучеником, и Праведное Братство окрепнет, — сказал Джиано обеспокоенным тоном. — Если вы расправитесь с Отцом, то уже никогда не докажете, что он их обманывал.

— Больным людям бесполезно что-то доказывать, — возразил Эш. — Сейчас самое удачное время для нападения. Люди сидят, как мыши. Сектанты в растерянности. Никто не успеет опомниться, как мы снесём ворота.

Переминаясь с ноги на ногу, горожане пошептались, покивали, схватились за тележки и покатили их прочь от помоста.

— Вы сами так решили, — процедил Адэр сквозь зубы, глядя мужикам в спины. — Крикс, бери стражей и поджигай Авраас. Начни с домов молитвы, чтобы народ успел покинуть город. Эш, давай сюда защитников.

Джиано побледнел:

— Мой правитель! В Авраасе живёт мирный народ. Нельзя прибегать к насилию! Разрешите мне пойти в обитель. Я постараюсь всё уладить.

Парень резко повернулся к частоколу и зарычал. В ту же секунду в воротах скрипнула калитка. Адэр оглянулся.

— Созывайте горожан! — крикнул Брат, стоя в тёмном проёме. — Праведный Отец решил выпустить ведьму.

— Заберите своих волков! — проорал Эш. — Иначе горожане не придут.

— Я передал условие Отца, — сказал Брат и захлопнул калитку.

Адэр, Эш и Крикс обменялись взглядами.

— Он помешался на спектаклях, — пробормотал Джиано.

Засунув руки в карманы штанов, Адэр качнулся с пятки на носок:

— Джиано, вы на самом деле не понимаете, что здесь происходит?

— Понимаю. За два дня вы перевернули его королевство. Люди болеют, собаки прячутся, волки лютуют, скотина растерзана, сады лежат, столбы скручены будто проволока. Отец знает, что это ваших рук дело. Он здравомыслящий человек, который совершил огромную ошибку: взрастил своё учение на вере в дарованную ему Богом силу. Если сейчас он скажет, что во всех бедах виноваты обычные люди и какой-то зверь из долины Печали, паства начнёт сомневаться. Паству можно одурачить, а вот с Братьями намного сложнее. Большинство из них фанатики и свято верят в могущество Отца. А он вдруг не смог противостоять обычным людям. Когда человек начинает сомневаться, он перестаёт верить. Это начало конца. Сейчас Отец просто обязан превзойти самого себя, иначе его свалят с пьедестала.

Адэр покачал головой:

— И как, по-вашему, он поступит?

— Обвинит Малику во всех бедах.

— И?

— И отпустит.

— Отпустит? Он отдаст её на растерзание толпе!

— Нет, — протянул советник. — Нет, мой правитель. В Авраасе живут набожные люди.

— Вы оглохли, Джиано? Брат назвал её ведьмой. Как поступают набожные люди с ведьмами?

— А мы её пособники, — откликнулся Крикс. — Если на площади соберётся хотя бы треть горожан, плюс две тысячи Братьев, они задавят нас вместе с Маликой.

Советник прошёлся подрагивающими пальцами по пуговицам рубахи:

— Мой правитель, разрешите мне увидеться с Праведным Отцом.

— Поздно, Джиано.

Эш посмотрел на сторожевые вышки, окинул взглядом площадь:

— Надо отловить всех волков. Дайте мне три часа, мой правитель.

Через десять минут Адэр и Крикс направились в постоялый двор. Эш побежал к защитникам. Джиано встал на краю помоста лицом к городу и чистым мелодичным голосом запел молитву.

Часть 31

***

В коридоре непривычно ярко горела лампа. Час назад престарелый селянин очистил стекло от нагара, поменял фитиль, долил керосин. Оживший свет, влетев в келью, выхватил из темноты стену позади лежанки. Обычная стена, какая и должна быть в подземелье: серая, влажная, в солевых разводах и трещинах. Кто-то нацарапал на податливой глине: «Мне больно, и больно каждый день. С болью ложусь и с ней встречаю утро. Но однажды что-то произойдёт, и всё изменится!»

Лежа на прогнивших досках, Малика водила пальцем по надписи, будто писала сама. Изломанный почерк, огромный восклицательный знак, как крик человека, доведённого до отчаяния, но всё ещё верящего в спасение.

Послышались неторопливые шаги. Малика села, поправила на коленях рваный подол платья.

Избранный переступил через порог и оглянулся на замершего в коридоре Сиблу:

— Мне нужен свет.

Сибла снял лампу с крючка. Войдя в келью, поставил на пол.

— Благодарю тебя, Праведный Брат. Теперь оставь нас.