Трон Знания. Книга 4

— Драго, — промолвила Малика, оглянувшись, и кашлянула.

В ответ раздалось покашливание. Это он.

— Луга.

Страж тихонько покхекал. Малика улыбнулась: Иштар не обманул.

— Мебо в порядке?

Носилки легонько тряхнуло, как машину на кочке. Да.

Несколько часов носильщики носили паланкины по безмолвному, тёмному городу. Должно быть это ужасное зрелище: улицы, забитые немыми людьми; чёрные окна; беспросветные переулки. Малика смотрела на луну, изрезанную крышами домов. Огромный диск плыл то с одной стороны, то с другой — в зависимости он направления улиц, — то зависал впереди.

Малика замечала, что свет луны тускнеет — скоро утро, — и успокаивала себя: зал храма должен быть ярко освещён, чтобы все смогли проследить за правильным проведением ритуала. Но перед внутренним взором то и дело появлялся Шедар: это он всё подстроил. А внутренний голос перечил: «Дело не в чаруш. Ракшады, как и тигры, хорошо видят в темноте. О тебе никто не подумал».

Словно подтверждая подозрение, издалека донёслось рычание тигров. С каждой минутой оно становилось всё громче. И вскоре появилось желание заткнуть уши. Платье прилипло к спине, по виску побежала струйка пота. Малика промокнула её тканью накидки. Что-то пошло не так…

Наконец движение замерло. Почувствовался слабый удар носилок о камень. Площадь перед храмом…

Поднявшись с кресла, Малика опёрлась на чью-то протянутую руку и тут же отдёрнула ладонь. Кто-то подал ей левую руку. Левую! Драго или Луга? Все ветоны левши. Хотя бы никто не заметил.

Ступив на каменные плиты, Малика поняла, что на площади нет людей: дышалось легко, лицо и затылок не буравили взгляды.

— Тигры, — надломлено прозвучал голос Хёска.

Малика напрягла слух до предела. Верховный жрец и Иштар будут говорить так, чтобы эхо их голосов не долетело до крайних улиц, где толпились жители Кеишраба.

— Что? — спросил Иштар.

— Я сам приготовил отупляющее зелье, — произнёс Хёск. — Их привели сонных. Когда их посадили на цепи, они еле держались на ногах. Я ещё подумал, что перестарался. А полчаса назад они словно взбесились.

— Закончилось действие зелья?

— Я сам его готовил!

— Эльямин, — промолвил Иштар. — Произноси фразы громко и чётко, чтобы их услышали на площади.

— Здесь никого нет.

— Громко и чётко! — повторил Иштар.

— Как?! Я не смогу перекричать тигров.

— Ты должна это сделать!

Малика вскинула перед собой ладони:

— Хорошо. Хорошо… Успокойся. Я буду орать во всё горло. Но я ничего не вижу. Здесь так темно.

— Зал освещает луна, — сказал Иштар. — Купол усиливает её свет. Напряги зрение и всё увидишь.

— Пора, пора, — поторопил Хёск.

Почувствовав чьи-то пальцы на локте, Малика пошла вперёд. Зал освещает луна? Прежде ей не особо удавалось рассмотреть огромное помещение: всему виной был дурманящий дым, который сразу перемещал её на грань между явью и сном. Но она подозревала, что где-то должны быть люстры или обычные лампы. Скорее, настенные лампы. Потолок стеклянный, и Малика не раз наблюдала за птицами. Она бы заметила светильники под куполом. И почему эти мысли лезут в голову сейчас, когда необходимо сосредоточиться на церемонии? Боже! Заткни пасти зверям! Сейчас Ночь Молчания! Тише!

— Стой! — произнёс Хёск.

Скажи он это, не прильнув губами к чаруш, Малика бы его не услышала. Да, акустика здесь на самом деле великолепная. То, что звучит вдали, слышно лучше, чем сказанное рядом.

Фиолетовая чаруш почему-то отблескивала изнутри красным светом, словно глаза горели огнём, а за накидкой распростиралась мгла.

— Иди к лестнице и поднимайся к Вратам, — проговорил Хёск.

— Где она? — спросила Малика, водя глазами из стороны в сторону. — Я не вижу, где лестница.

— Дьявол! — как из бочки донёсся голос Хёска.

— Включите свет, — сказала Малика с надрывом. — В это тряпке я ничего не вижу.

Запрокинула голову и зажмурилась от яркого света луны. Почему же внизу так темно?

— Иди на рёв.

Малика закрутила головой. На рёв? Он звучал отовсюду, и лишь в затылок давила тишина. Ощутив лёгкий толчок в спину, Малика сделала шажок. Иштар? Почему он молчит?

Вдруг озарила догадка: все мужчины, войдя в храм, обязаны молиться. Значит, Иштар совершает обход зала, ведя ладонью по настенным письменам. Он идёт, как шли когда-то Альхара и Шедар: против часовой стрелки. И раз она стоит в арочном проёме… Вытянув руку, Малика осторожно двинулась вправо.

— Не туда, — прозвучал голос Хёска.

Но ладонь уже коснулась стены. Вот они — выпуклые, прохладные на ощупь, вырезанные в камне фразы.

— Шабира! — крикнул Хёск.

— Молитву прерывать нельзя, — крикнула в ответ Малика и, ведя пальцами по письменам, прибавила шаг. Надо догнать Иштара. Он что-нибудь придумает. Он поможет.

Малика не улавливала чьего-либо движения либо дыхания, но уверенность в том, что храм полон народа, сдавливала грудь. Стоят как статуи и насмехаются над её беспомощностью.

Наконец ладонь коснулась горячей руки.

— Иштар, — проговорила Малика, стараясь не выпускать его пальцы. — Что мне делать? Я ничего не вижу.