Троны Хроноса

Через некоторое время станция утихомирилась — только рябь еще порой пробегала по стенам и полу.

Рифтеры переглянулись. Возможность говорить, не взвешивая каждое слово, воспринимаемая раньше как должное, теперь представлялась небывалой роскошью.

— Надолго это? — спросил Жаим. Седри пожала плечами.

— Пульт выдаст статический разряд, когда они восстановят жучки, но отныне я буду отключать их на короткое время, когда нам понадобится поговорить. Через неправильные интервалы. Система у них так засорена, что они припишут это очередным бродячим битам.

Марим оправилась первая и смачно выругалась. Седри под ее аккомпанемент добавила:

— Мне кажется, Лар, а через него и его кузина Тат начинают мне доверять. Тат считается программисткой Эсабиана и выполняет задания Лисантера, но фактически подчиняется Моррийону, а не Барродаху. Есть вероятность, что Моррийон может стать нашим союзником — разумеется, в очень ограниченном смысле.

— Они с Барродахом враги, — заметил Локри. Марим, заметно раздраженная тем, что на нее не обращают внимания, заявила:

— Барродах — придурок. Я его быстро расколю, вот увидите.

Монтроз сжал губы, но Седри, послав ему быстрый взгляд, сказала спокойно:

— Это было бы здорово, Марим. Чем больше свободы и привилегий ты добьешься для нас, тем лучше.

— Но по-настоящему-то все зависит от Вийи, — сказал Жаим. Все посмотрели на него и на Иварда — тот шевельнулся, открыл глаза и поднял голову.

— То, что мне снится, существует здесь реально, и в нем заключено большое зло — но это не станция. Эйя ненавидят его, но объяснить ничего не могут. — Он нажал на переносицу пальцами обеих рук. — Оно нам мешает. Думаю, что Вийя могла бы нарисовать нам план станции, но как захватить физический контроль? Это все равно что пытаться дотронуться до какой-то поверхности, находясь в невесомости.

— Но ведь Норио умер, — сказал Монтроз. — Разве не он был тем недостающим человеком, на которого нацеливала нас перед отлетом Верховная Фанесса? Вот уж не думал, что когда-нибудь пожалею о том, что этот мозголаз отдал концы.

— Не знаю, как бы мы сработались с Норио, — вздохнул Ивард. — Вийя говорит, у него мозги были совсем набекрень. Но нам обязательно нужен кто-то еще, кто помог бы нам, — он пошевелил пальцами, — продвинуться. — Сказав это, Ивард снова ушел в себя.

— Давайте-ка я покажу вам кое-какие знаки, которым научилась от бори, — предложила Седри. — Будем пользоваться ими, когда жучки опять наладят. А если нам все-таки дадут свободу, мы сможем общаться с низшим персоналом. Нельзя только, чтобы солдаты или бори-катеннахи это заметили.

— А как их отличить от прочих, катеннахов? — спросила Марим.

— Катеннахи — это те, кто посвящает свою жизнь службе должарским правителям. Различить их легко — они носят не серые комбинезоны, как все остальные бори, а серые кителя, как Моррийон и Барродах.

— И у них нет никого, кто был бы за нас? — допытывалась Марим. — Все стукачи?

— Наших сторонников здесь нет, — сдвинул брови Монтроз. — Помни об этом, когда захочется распустить язык. Эти люди всегда на стороне сильного — того, кто в данный момент побеждает, — и могут сменить свою лояльность в мгновение ока.

— Бори-рифтеры хотят убраться отсюда не меньше нашего, — сказала Седри. — Лар все прозрачнее намекает на это. Я начинаю думать, что на них можно положиться — до тех пор, пока мы не усугубим и без того опасную для них обстановку. — Седри серьезно посмотрела на Марим. — Кстати, если ты не знаешь — я, например, не знала, — то все катеннахи люди неполноценные. — Ее лицо выразило глубокое отвращение. — Мужчин кастрируют, а женщин...

Марим изумленно взвизгнула, прервав Седри, и закатилась хохотом.

— Только не говори мне, что ты пыталась соблазнить кого-то из них, — протянул Локри. Марим, не отвечая, зажала рукой рот. Монтроз вздохнул, остальные посмеялись вместе с ней. — Вот уж ненасытная натура. Скажи хоть, кто это был?

Она сердито пожала плечами.

— Какая разница? Толку-то все равно никакого!

Жаим заметил, что она никому не смотрит в глаза, и его это обеспокоило.

— Зачем это нужно? — спросил Локри. — Что, должарианцы кайф какой-то ловят, уродуя визжащих ребятишек-бори, или просто не хотят, чтобы они трахались?

— Бори идут на это добровольно, — пояснила Седри. — Так они доказывают свою преданность должарским господам. А после они, конечно, избегают заводить отношения с другими, нормальными людьми, и семьи у них не бывает.

— В то время как для бори семейные узы очень важны, — задумчиво произнес Монтроз.

— Поэтому у катеннахов нет фамилий. Только имена, словно у малых детей, — сообщила Седри.

— Не могу представить, чтобы у Барродаха хоть когда-нибудь была семья, — пробормотала Марим, опершись подбородком на руку. — Таких, поди, в инкубаторе выводят. — И она добавила, тряхнув кудряшками под общий смех: — Ладно, Тетрис, показывай свои знаки.

Седри учила их сигнальному коду бори, пока из пульта не вырвался статический разряд. А вскоре после этого вернулась Вийя.