Тропа до звезд

Моди не расстроился при виде пришедших. Он гибко, изящно встал, кивнул обоим и полюбопытствовал:

— Зовет?

— Ага, — осклабился Фэннинг. — Вызывает. Общаться будет. — И он выразительно потер ладонью кулак. Согласно улыбнувшись, господин Джахо Ба еле заметно подмигнул Саймону. Тот в ответ не сделал ничего.

Но ничего и не требовалось.

Глава 3

Саймон не верил в теорию разбитых окон.

Он бывал во многих «красных» исторических зонах: и в фавелах Рио-де-Жанейро, и в лондонском Ист-Энде, и в знаменитом Купчино. Магда посмеялась бы над ним и непременно высказалась в том духе, что папины сынки из богатых семей ищут адреналина на собственные ухоженные задницы. Если бы, конечно, она знала; впрочем, могла и знать. Саймону не давала покоя ее осведомленность.

Ни в одном из этих «мутных» районов он не видел настоящего бардака. Нет, встречались и пьяницы, завалившиеся в тенек, и кучи отходов, окружавшие невнятного цвета мусорные баки — но все это безобразие словно оказалось задвинуто местными обитателями на задворки существования. Туда, где подобное неизбежно. «Вы же не станете возмущаться наличию известных субстанций в латрине, господин лоцман?» Господин лоцман и не возмущался.

Господин лоцман с интересом вертел головой и впитывал информацию о мире. Магда сказала, что он лишен перспективы; заявление звучало спорно. Саймону доводилось общаться с такими типами, по сравнению с которыми Фэннинг смотрелся бы ручной обезьянкой, а Моди — дошкольником, пытающимся сорвать утренник в детском саду. Типы оставались неизменно вежливы и предупредительны. «Нет никакого смысла тыкать заточкой в утренний ветер» — так сказал ему один из rapazis[58] с Барра да Тижука. Метафора выходила чуть более цветистой, чем того требовал хороший вкус, но суть передавала.

И везде, везде, куда юного лоцмана заводили ноги, любопытство и шило в «ухоженной заднице», царствовал принцип «бедненько, но чистенько». Это являлось основой существования в подобных кварталах, столпом, вокруг которого вертелось все их общество. Не можешь позволить себе новые ботинки? Начисти старые, чтобы блестели. Заношенная футболка вся в дырках? Пусть эти дырки пахнут дешевым стиральным порошком, а не прогорклой шаурмой. Люди в старых ботинках и заношенных футболках носили ножи, выточенные из куска арматуры, но они делали это с достоинством — и не захламляли свою экосистему.

Схожий подход Саймон наблюдал и в данный момент. Основательно переработанный «Группер» буквально сверкал чистотой и вынужденной лаконичностью интерьеров. И везде деловито сновали люди.

Камера, в которую его поместили изначально, располагалась на одной из промежуточных палуб. У Саймона сложилось впечатление, что дизайнер планировал ее как загон для домашних животных: по обеим сторонам расписанного яркими, живыми красками коридора шли такие же неширокие пеналы с решетками. Вряд ли у антилоцманской вольницы имелась такая уж потребность в карцерах, а значит, речь шла об иных обитателях. Клетки в большинстве своем пустовали; Саймон невольно поморщился, представив себе причины.

Впрочем, некоторые загоны использовались. Где-то громоздились штабеля ящиков, где-то вместо решеток стояли пневмодвери. Проходя мимо одной такой, лоцман услышал томные ритмы бхангры и почуял характерные запахи индийской кухни. Желудок тут же скрутило: сотрясение напомнило о себе.

За коридором шел невысокий, но обширный зал. В нем творилась упорядоченная суета: несколько разномастных бригад монтировали какое-то незнакомое оборудование. Саймон против воли принялся вертеть головой — и заработал приступ жесточайшей мигрени. Пришлось прислониться к ближайшей переборке, отчаянно моргая и шипя.

Фэннинг откровенно ухмылялся:

— Какое дивное зрелище, протон меня побери. Бальзам на душу и пиршество для глаз. Что, височки ломит?

— Заткнись, — буркнула Магда. Она терпеливо ждала, пока Саймон придет в себя, не отпуская по этому поводу никаких комментариев, не притопывая нетерпеливо и не поджимая губы. Уже за это стоило быть благодарным.

— Да ладно, Мэг, когда еще такой повод случится?

Лицо добровольного конвоира выражало искренний восторг. Он похлопал по висящему на магнитном держателе шокеру и с нежностью проворковал:

— А то, может, жахнуть его, а? Легонечко. В целях анестезии всей головы сразу.

— Заткнись, сказала! — Туристка развернулась и ткнула указующим перстом в широкую грудь спутника.

— Ла Лоба требует лоцмана живым и максимально непокоцанным — помимо уже имеющихся дефектов. Ты правда хочешь ее рассердить?

Вот теперь на Фэннинга стало приятно посмотреть. Он как-то разом скис, осунулся и нехотя дернул локтем, мол, идем дальше. В голове у Саймона к тому моменту как раз слегка прояснилось, и он успел поймать за хвост одну любопытную мысль. Глупую, рискованную, но любопытную.

— Слабó, ага… — сказано было тихо, но так, чтобы здоровяк услышал. Вернее, чтобы тому показалось, что он услышал. Из расчета на реакцию.