Тропа Каина (= Испить чашу)

- А-а-а! - протянул Юрий, прозревая, какой силы радость должна была испытать ведьма, когда его дернул в седле прыжком уступивший дорогу конь. И тихий победительный смешок, припущенный, верно, в спину для полноты гордого ликования, тоже услышался издалека и простучал камушками по сердцу, запуская в рост давний фундамент неприязни.

- Судьбу пытаешь? - коротко спросил Юрий и сам удивился жестокости своего голоса.

- Зла в тебе, пан, много, - ответила Эвка. - Вижу.

- Видишь - а дразнишь!

- Я пана не ищу, пан меня ищет.

- Дразнишь - вот и нашел!

- Слабый, пан, - отзываешься.

- Слабый, слабый... - медленно повторил Юрий, словно оценивая, и с такой подспудной думой: что будь он пьян, любого человека зарубил бы за такие слова. - Ну, а отец, Эвка?

- Слабый, как все вы... Чужой силой живете...

- Не очень ты благодарная, - укорил Юрий. - Кабы не его к тебе слабость, тебя на куски порубила бы уже шляхта за темных дружков.

- Я, пан Юрий, не боюсь, - сказала ведунья. - Кто меня тронет - сам отведает...

- Бесы убьют? - насмешливо спросил Юрий, дивясь глубоко в уме такой слепоте веры в неминуемое возмездие: сколько зазря погублено и лучших людей - а с кого спрошено?

- Что мне сделает, то себе получит, - подтвердила Эвка точно прочитанную по глазам мысль.

- Скажем, - с потяжелевшей насмешечкой уточнил Юрий, - я тебя плетью переведу, так и меня плетью потянут?

- Да, плетью!

На дороге послышался быстрый топот Решкиного коня - все же искал приятеля недоумевающий победитель. Юрия пронизало спасительное, молитвенного смысла желание, чтобы Стась въехал на полянку или крикнул бы в лес - "Юрий!", вытягивая его из заклинившей, опасно закрученной беседы.

Но Стась проскакал, ничего не почувствовав, и кони, почуявшие друг друга, не обменялись почему-то приветственным ржанием.

- Значит, плетью? - повторил Юрий, мучительно слушая удаляющийся перестук.

- Плетью.

- А если, скажем, я кулаком?

- Тогда кулаком.

- Кто? Бесы?

- Попробуй, пан Юрий, - узнаешь.

Юрий выхватил саблю и - руб! руб! руб! - появилась в папоротниковом настиле дыра с темной под нею, как могила, землей.

- А если бы саблей погладил? - сказал Юрий. - Тогда как?

- Кто меня саблей погладит, - ответила Эвка со злой скукой напрасного объяснения, - того тоже сабля погладит!

- Попробовать, что ли? - хотел пошутить Юрий, но слова вырвались с начальной хриплостью объявляемого приговора. Он поспешно добавил: - Да жалко!

- Нет в пане жалости, - сказала Эвка, не прощая вынутой сабли и показанного на стволах примера смерти. - Хочется рубануть - пан боится.

Последнее слово, всегда Юрию ненавистное, обожгло его, на какой-то миг ослепив разум, и в этот миг сабля сама по себе взлетела, вспыхнула и наискось - от плеча к боку - впилась в Эвку. Пану Юрию увиделся прямой кровавый посек на белом теле, широко раскрывшиеся глаза и далеко в глубине зрачков - угасающими блестками опоздавшая мольба о жалости, добре и защите...

Вдруг Эвки не стало; это исчезновение ужаснуло Юрия; он побежал и долго бежал по лужам, не видя, что рядом рысит конь; наконец он почувствовал удары стремени о плечо, тогда он опомнился - в руке он держал окровавленную саблю, он бросил ее в воду, но сразу и поднял, крови на клинке не было - это успокоило его. Юрий отер саблю о кунтуш и всадил в ножны. С тяжелым усилием сел он в седло и, колотя коня, погнал в Дымы.

8

Ну, и что делать такому человеку, когда по выезде из злосчастного леса на божий солнечный свет у него пробудилась совесть. Может, никогда прежде она не пробуждалась, а так, из полудремы посылала таинственным своим орудием легкий сердечный укол или окрашивала в пунцовый цвет щеки, быстро, впрочем, и снимая этот признак мелкой провинности. Теперь же, поднятая к долгожданному делу, не обломанная в борьбе с хитростями ума, не загнанная еще сознанием в душевные закутки, набросилась она терзать душу Юрия с рвением молодого палача, впервые являющего свое искусство... О чем мечтает жертва, чувствуя на хрупкой своей плоти тяжелую, как гроб, руку такого мастера? Какой путь спасения открывается ей в чистилищном мраке пыточного подземелья? Бежать!.. Бежать и где-нибудь в зеленой долинке вблизи счастливого ручья улечься под раскидистым дубом, слушая говорок легкого ветра в нарядной листве, шепот воды с травой, далекую простую песнь пастушьей свирельки, и следить спасенными от кривого ножа глазами безопасное странствие белой тучки в ласковой синеве небес - и ничего более, только бы вырваться из разинутых пилообразных клещей...