Тропа Каина (= Испить чашу)

- Пан Юрий милый, хоть я и грешен, но всякого порицания от людей боюсь. Конечно, одно за другое не засчитывается, один грех всю жизнь перечеркивает, все другие заслуги и труды сразу цену теряют, но это перед богом так, а мы, грешные, слепые, несчастные, судьями друг другу быть не можем, потому что если чист в одном и судишь другого, так грешен в другом, в чем он чист, и будет не суд, а ложь...

Тут последовало обычное вытирание слез поданным платком, и в короткую паузу Юрий успел вставить важный для себя вопрос:

- Если бог судит, зачем самому себя судить?

- Пан Юрий, милый, - отвечал ксендз Решка, - бог через совесть судит... Они иконы рубили, я жизнь отобрал... Вот моя чистота - в кровавых брызгах... Я их не жалею - это неразумные люди, я себя жалею, что запятнан кровью...

Пан Юрий при последних словах оцепенел, словно каноник проник в его тайну и держал перед глазами поляну со всем происшествием. Но показалось... О другом думал старый каноник, какое-то новое смятение взволновало его. Он незамедлительно объяснил возникшее чувство:

- Или, подумал я сейчас, раньше создалась моя вина? Молитва и книги... да, так, и ничего больше. Но о чем была молитва? О чем были книги?.. Казак глуп, пан Стась милый, для него я просто "бесово отродье", "ворона иезуитская", хоть я не иезуит, а бернардинец... Только ему все равны "проклятые латиняне"... А мы кричим: "Проклятая схизма!" У них попы, у нас ксендзы; патриархи - кардиналы... Прячемся от греха по каморам и кельям, сочиняем книги обличений и ненависти, только сами, пан Юрий мой, в битву не ходим... А как самому пришлось - горько... Да еще дурни эти, епископы униатские, чтобы в раду пролезть, - сколько злобы породили на свет... А народ... что народ?.. глуп народ, не ведает ничего. Что вы, панове мои милые, ведаете о догматах, хоть и в коллегиуме учились?.. Нет, не звали мы к миру, учители духовные, к мечу звали, и зовем к мечу. Что мы, что русские попы, что кальвины... Дал нам бог слово, и как мы с ним: те проклятые, для них мы проклятые... Глуп казак и рубит, потому что глуп и сабля в руках. А порубит "проклятых" - что, лучше станет? Глуп народ, мы науськиваем... Может, где-то в этот час поп сидит, как я с вами, и так же плачет... но и сам виноват...

Монашка подала ксендзу Решке платок; долго не мог он унять буйные слезы, и все молчали, наблюдая, как пропитывается белая холстина.

- Господь наш обличал, - продолжил отец Павел, вернув своей экономке насквозь промокшую тряпочку. - Но за боевой меч не брался - меч духовный держала его десница... Грешите, панове, чтобы знать свою малость, вечную хлябь земли под ногами. О том моя слеза, что даже в праведнике зло сидит наготове, как одетый в оружие солдат у костра в ночь перед вылазкой...

Невольно следуя зрением в указанную сторону, Юрий заглянул в себя и обнаружил с мгновенным обвалом всех надежд, что черное пятно, прижившееся на сердце и казавшееся одно время Эвкиной копией в размер малого ногтя, никакое не пятно, а откормленный в клопиную толщину хитрый бес с какою-то золотой точкой на рогах, как с орденом за победу... Да, ничего не знал о бесах полоцкий иезуит - демонолог, не видел их никогда, а собирал рассказы таких же, как сам, невежд. Видимы бесы, видимы, но тому видимы, кто исполнил... Это открытие прорезало у пана Юрия над бровями морщины глубокого удивления, но и странным образом успокоило.

9

Вернулся гайдук, доставив деньги и прочее. Про жизнь в Дымах рассказал, что пан Адам недужит; про Эвку - что ее кто-то секанул саблей бабы нашли в лесу, пан Адам приказал схоронить мертвую ведьму на кладбище, а убили ее, думает пан Адам, те лотры*, которые у Пашуты кормились, и он просит Юрия, если кого из той четверки в войске увидит - убить. Было от чего побледнеть, рухнуть на кровать и лежать живым мертвецом, не зная, как жить и что делать. Как жить? Что делать? Повеситься? С ума сойти, как ксендз Решка! Того только и ждет проклятый бес! Нет, дело есть, надо родину защищать. А если лежит на нем Эвкино проклятье - пусть исполнится...

______________

* Лотр - негодяй, разбойник (старобел.).