Тропа предела

— Послушайте, Черных, — сказал я (этот человек по-прежнему внушал мне устойчивую неприязнь, и я никак не мог заставить себя обращаться к нему по имени). — Послушайте, если я правильно понял, ваши исследования финансируются каким-то из силовых ведомств, а база ваша — секретна. Объясните мне, зачем вы нас сюда притащили, да еще рассказываете все эти подробности — не проще ли было сразу выслать нас и не затруднять ни нас, ни себя?

— Зачем же… — вскинулся было он, но тотчас прервал сам себя: — Впрочем, вы правы.

Он вздохнул, потер пальцем переносицу, словно поправляя несуществующие очки, потом коротким движением разгладил какую-то морщинку на скатерти.

— Да, мы подходим к самому важному. Существует еще и третий феномен, связанный с физикой переброса и открытый нами совсем недавно. Возможно, этот эффект, остающийся пока побочным результатом наших исследований, окажется на деле более важным, чем сама возможность мгновенной переброски материальных масс. Нам удалось нащупать третью сторону переброса.

Он замолчал.

— То есть? — спросил я.

— До сих пор явление переброса полагалось нами, так сказать, двухполюсным. Существует точка отправления и точка прибытия, ну, плюс еще канал между ними. Все. Но экспериментальные данные показывают, что в тех случаях, когда возникающий канал достаточно стабилен, из него есть третий выход.

— Куда? — спросила Юля в повисшей вдруг мрачной тишине.

— Не знаю, — ответил Черных. — Куда-то в сторону, куда-то прочь, вон из нашего мира. Теория переброса не воспрещает такого явления, но и не объясняет ничего. Ценой колоссальных усилий нам удалось единожды осуществить переброс в третью сторону. Приборный блок, служивший перебрасываемым телом, показал огромные градиенты скорости хода времени в тот момент, когда телеметрическая связь с ним прервалась. Блок не был уничтожен, но и не появился ни в одной из активных точек Земли. Я подозреваю, что мы нащупали… да, иной мир. Причем очевидная асимметрия переброса между этим миром и Землей заставляет нас полагать, что… — голос его стал ниже и тише. — Я понимаю, это звучит смешно, но… Если у Мироздания есть где-нибудь центр, то… возможно, третья сторона переброса — это ворота куда-то туда.

— Переброс в третью сторону вы и назвали Переходом, — тихо сказал я.

— Да, — Черных нервно улыбнулся. — Да. И мы должны сделать Переход доступным для оборонных ведомств раньше, чем это сделает Америка.

— И что же вам до нас й нашего парохода?

— Все, — он негромко стукнул кончиками пальцев по столешнице. — Все, что вы знаете, и что вы есть. Наши приборы зафиксировали этой ночью столь мощный темпоральный всплеск в месте вашего появления, что он может быть связан только с Переходом.

— Нет, — сказал я.

Скрипнул рядом со мной стул; я оглянулся: Юля, насколько могла отодвинулась от Черных; спина ее была прижата к стене, а глаза смотрели испуганно и.… тревожно.

— Да, — сказал Черных. — Не знаю, что тому виной, но вы, находясь в канале переброса, ушли в третью сторону и, более того, вернулись обратно.

Мы молчали. Долго. Несколько минут.

— Чего вы хотите? — спросил я, удивляясь хриплости собственного голоса.

— Сотрудничества! — Черных заулыбался. — Поверьте, сотрудничества и ничего более. Здесь несколько важнейших моментов. Во-первых, нам нужна вся — абсолютно вся! — информация, касающаяся вчерашних событий. Во-вторых, мы не раз замечали, что все явления физики переброса странным образом связаны с людьми, с какими- то их свойствами. Ну, например, в присутствии одного человека эксперимент идет всегда, а в присутствии другого — нет. Вчера в вашем присутствии прошел — пусть неожиданно для нас самих — самый грандиозный эксперимент за всю пятидесятилетнюю историю лаборатории. Поэтому нам нужны лично вы. Ну и, наконец, как я понял из беседы, вы — физик?

— Гео, — поправил его я. — Я геофизик.

— Тем более! — он снова заулыбался. — Геофизика — одна из основных специализаций нашего института. У нас никогда не бывают лишними хорошие специалисты; и уж поверьте, в социальном отношении наш институт весьма отличается от институтов РАН. Соглашайтесь: я уверен, работа будет вам интересна.

Я представил, что чувствует сейчас Юля: разговор велся так, словно ее и не было в этой комнате.

— А если я откажусь?

Черных пожал плечами.

— Боюсь, что вам в любом случае вряд ли будет разрешено покинуть базу сейчас, — он сказал это без усмешки, даже немного задумчиво, так что я понял: нет, он не издевается, просто констатирует факт.

— Мы можем подумать?

— Почему нет? Конечно. Время не поджимает нас. Надеюсь, в недалеком будущем время вообще окажется у нас… Впрочем, думайте.

Он ушел, прикрыв, но не заперев за собой дверь…

9

…И мы думали. Правда, не о предложении Черных — для меня было очевидно, что я просто не смогу его принять после того, что было, после Острова, после Города в пене цветущих яблонь…