Тропа предела

— Ха! — воскликнул мальчик, стягивая истекающую ледяной дождевой влагой рубаху. — Простудился?! Я?..

3

Коннахт^[6], дом клана Морны

год 1463 от падения Трои

Никто не знал имени старейшего друида клана МакМорна, — все звали его просто Фер Руад, Красный Человек.

Под древним дубом перед главным входом в дом сынов Морны старый друид хрипел, царапая скрюченными пальцами каменистую землю, и плоть его содрогалась, словно самая жизнь не могла решиться покинуть это тело, или еще задержаться в нем. Воины клана полукругом стояли возле него.

— Фер Руад! — воскликнул Голл МакМорна, обнажая зубы в страшном оскале исковерканного давним ожогом лица. — Фер Руад, что случилось?

— Мне не вернуться, — прохрипел друид. — Голл…

— Да! да, слушаю, старик. Ты узнал? Проклятие Муйрнэ — ты узнал, как его снять?

— Меня не пускают… Сын Кумала, Голл.… будет сильнейшим из воинов Эйрэ… убейте… Голл, убейте сына Кумала, пока тот не вошел в полную силу… Он сможет подмять клан Морны… Убейте…

— Где они скрывают его?.. Да говори же, Фер Руад!

— Лейнстер, лес Слив Блум… к югу от тракта… Я видел его… Сам Луг… держит над ним руку… Меня не пускают, Голл.… ни назад, ни вперед… О, Рука Луга!.. Голл, убейте… пока наследник слаб… Убейте его… Голл, я ухожу… храни клан…

— Фер Руад! Подожди, старик! — Голл схватил его за руку. — Старик…

…Красный старик был наставником Голла, Вождя клана Морны, всегда — сколько помнил себя сам Голл. Холодная рука старого друида еще дернулась в горячих руках Вождя и замерла.

Голл — огромный страшный воин, при виде которого опускали глаза мужчины и истекали томлением женщины, — Голл МакМорна прижал морщинистую и твердую — уже мертвую — руку друида к груди и заплакал.

4

Лейнстер, лес Слив Блум

год 1463 от падения Трои

Лиа Луахрэ сидела на бревнышке, полуприкыв глаза и прислушиваясь к течению Силы внутри себя. Да, мальчик сделал то, что она просила. Можно было бы даже не проверять задание…

Друидесса подняла взгляд на лицо мальчика, стоявшего перед ней. О, Луг, он, который через полгода будет слагать заклятья лучше меня, — подумала Лиа Луахрэ, — он стесняется показать свою работу, боится, что я скажу, что получилось плохо… А фонтан Силы бьет над его головой, когда он делает стихи…

Лиа улыбнулась мальчику. Совсем взрослый… Первые светлые волоски над губой… Щеки еще пламенеют мальчишечьим румянцем, но уже теряют детскую нежность… А в плечах он уже сейчас шире, чем сухонькая Бовалл…

— Ты сделал, Дэйвнэ?

— Да, Лиа. Вот, — он двумя руками протянул старухе обструганный по четырем граням ореховый шест, покрытый знаками Огама^[7].

Лиа Луахрэ приняла поэму, пробежала глазами по граням орешника, отложила шест в сторону.

— Скажи ее, Дэйвнэ. Скажи ее мне.

Мальчик закрыл глаза; приподнял руки, призывая Силу; заговорил нараспев, опуская голос в грудь:

Я шел в мерцаньи, видимом для глаз,

В Дивный Край, где Лабрайд бывал.

Я достиг каирна двадцати армий,

Лабрайда длинноволосого нашел я там.

Я нашел его сидящим на каирне,

Великое множество оружья вокруг него.

Прекрасные светлые волосы на его голове

Украшены яблоком золотым.

И хотя много времени

прошло с тех давних пор,

Он узнал меня по багряной мантии

о пяти складках.

Спросил он меня: «Придешь ли ко мне

В дом, где пребывает Файлбе Прекрасный?»

У врат, что ведут на Запад,

В сторону, где опускается солнце,

Табун серых лошадей

с пятнистыми гривами

И другой табун лошадей, красно-бурых.

У врат, что ведут на Восток,

Три дерева из багряного стекла.

Нежные долгие песни поет

стая птиц с их верхушек

Для детей, что живут

в королевской твердыне.

Есть там Древо у врат цитадели,

Благозвучная музыка льется с его ветвей.

Это дерево из серебра, —

освещенное солнцем,

Подобно золоту сверкает оно…

Раскинув руки, как крылья, ладонями вверх, и запрокинув лицо к ясному летнему небу, Дэйвнэ стоял на полянке перед лесной избушкой. Можно было подумать, что он просто радуется долгожданному после холодной весны теплу, льющемуся из голубых небесных просторов, если не замечать, что левая нога его поджата, и лишь большим пальцем правой ноги мальчик опирается на тонкий вбитый в землю колышек. Едва заметная улыбка касалась его губ.