Тропа Селим-хана (сборник)

Когда с пригорка открылись сакли, Игорь вдруг оробел. Захочет ли Лалико видеть его? Ей он вовсе не нужен. А что он, собственно, сделал такое, чтобы требовать внимания к себе? Ну, заслужил поощрение, отпуск на родину. Эка важность! Нарушителя все-таки не он задержал, а другие.

Лалико он застал одну. В котле над очагом варился ужин.

- Здравствуй, - сказала она просто. Игорь попытался определить по голосу ее, по выражению лица, - рада она его приходу или нет. И не смог. Смущение мешало ему. Он сел на скамью, потом вскочил, так как вспомнил, что ему и не предлагали сесть, прошелся по скрипучим половицам.

- Уезжаю вот завтра, - выпалил он.

Лалико помешивала ложкой в котле. Она обернулась, подняла ложку, - хлопья пены упали ей на передник.

- Долго будешь?…

Игорь видел только ее лицо. И то неясно. Все виделось смутно, как в стремительном сне.

- Десять дней плюс дорога, - глухо выговорил он.

Лалико смотрела на него. Теперь он видел только ее глаза, ее большие черные глаза. Он должен был прибавить, что едет в Москву. Иначе ведь непонятно, - какая дорога.

- Плюс дорога, - повторил он.

Слова не слушались его. С языка слетали вовсе не те слова, какие следовало сказать Лалико.

- С Гайкой жаль расставаться, - громко, в полнейшем отчаянии сказал Игорь.

Варево в котле лилось через край. В очаге шипело. Лалико не слышала, она смотрела на Игоря.

- Собака моя, - пояснил он. - Мировая собака.

- Гайка! - отозвалась Лалико. Теперь глаза ее смеялись.

- Имя такое. Законная собака, - заговорил Игорь с облегчением. - Мышей только боится… А так - замечательная собака. Геройская.

Он видел глаза Лалико, глубокие, внимательные. Он опять говорил не то, что надо было сказать. С досадой, с болью он сознавал, что те, другие, самые значительные слова, созревшие для Лалико в тайнике его души, так и останутся не высказанные сегодня. Духу не хватит их произнести! Но он не умолкал. Ему хотелось говорить - все равно что, лишь бы видеть глаза Лалико, обращенные к нему. Лишь бы не гас их удивительный свет.

ОТ АВТОРА

На заставу к капитану Сивцову я приехал через полтора месяца после описанных событий.

Был вечер. Я сидел в канцелярии и расспрашивал начальника заставы о подробностях памятного поиска. Вошел офицер и передал Сивцову приказ начальника отряда усилить охрану границы. Ожидалась новая шпионская вылазка.

Очевидно, крах операции «Рикошет» не образумил Мерриуотера, Эпплби и компанию.

КТО СКАЗАЛ, ЧТО Я УБИТ?

С Диомидом Игнатьевичем Новиковым я познакомился при обстоятельствах необычных.

- Ведут нарушителя, - сказал начальник заставы, опуская трубку телефона.

Нарушителя? Вот удача! Мне очень хотелось увидеть живого нарушителя. Я мечтал об этом, собираясь сюда, на южную границу. Но странно: лицо у начальника заставы совсем не веселое, скорее смущенное. Почему? Ведь поимка нарушителя - большое, радостное событие. А тут…

- Для вас, товарищ корреспондент, ничего интересного нет, - нехотя произнес начальник.

- Не понимаю.

- Э… Впрочем, сами посмотрите.

Он махнул рукой и вышел.

Я сидел в канцелярии заставы, смотрел в окно на мокнущий под дождем грузовик, разглядывал карту участка заставы, висящую на стене, листал старый журнал и терялся в догадках. Появился старшина с бидоном и начал заправлять лампы. Я спросил его, скоро ли приведут нарушителя. Старшина фыркнул и чуть не пролил керосин.

Темнело. Я прилег на диване и задремал. Очнулся я от грохота каблуков. То дежурный сержант сбежал с веранды навстречу кому-то.

Вскоре в комнате стало шумно, тесно, тусклый свет лампы затянуло табачным дымом. В центре группы офицеров стоял худощавый человек в ватнике и высоких порыжевших сапогах.

- Ну, кто сказал, что я убит? - донеслось до меня. С этими словами незнакомец постучал о пол палкой и усмехнулся.

За моей спиной громко задышал старшина и проговорил:

- Поговорка у него такая…

Я оглянулся. Старшина глядел на диковинного пришельца с жадностью, с восторгом.

- Товарищ корреспондент, - сказал начальник заставы. - Познакомьтесь с нарушителем.

Я онемел. А незнакомец крепко, отрывисто пожал мне руку. Задорные искры прыгали в его голубых глазах.

- Нарушитель, - кивнул он. - Правильно. Меня знаете, где надо было задержать? - Он поднял палку и упер острый конец в карту. - Вон где! А они меня сюда пропустили, чуть ли не к самой заставе. Эх, Василий Романыч, - обратился он к начальнику, седоусому капитану, - как же так можно! Кабанью лощину без прикрытия оставил.

- Виноват, товарищ подполковник.

- А наряд правильно действовал, - продолжал тот. - Хорошо меня задержали. Красиво. Надо солдатам поощрение дать, хоть и липовый нарушитель.

Опять он усмехнулся, и лицо его, с угловатыми чертами, резкое, вдруг похорошело.

- Слушаю, - сказал капитан.

Так вот в чем дело! Подполковник проверял охрану границы.