Тропа желаний

– Спасибо вам большое, – тихо сказала ему Елена, и Коля, кажется, внутренне упал в обморок и забыл очнуться. Так, кстати, и оказалось. Коля влюбился, совершенно потеряв голову. Из ступора его вывела Тереза, заставив перетащить в дом столовый сервиз на двенадцать персон.

– Зачем так много? И такой красивый! – ахнула Елена.

– И что мне его, на тот свет с собой забирать? Так он в гроб не поместится, – отмахнулась Тереза.

– Тетя Терра, не надо в гроб, – серьезно заявил, услышав разговор, Алик.

– Да с вами захочешь – не помрешь, – улыбнулась Тереза, – Валя меня с того света достанет своими причитаниями.

В подтверждение этих слов со двора раздались крики Вали, которая прибежала из магазина.

– Как у вас дела? Все в порядке? – В воротах следом за Валей появился Коля, увешанный какими-то лампочками, проводами и инструментами.

– А что еще не в порядке? – тут же всполошилась Валя.

– Да я просто спросил, теть Валь, чего вы? – буркнул Коля.

– Ты почему здесь? Почему в город не уехал? Тебя и в магазине никто не видел, – объявила Валя.

– Так проводку в спальне надо починить, – ответил испуганно Коля. – Я домой за инструментами ходил. Вы же сами велели, чтобы свет во всем доме был. А там проводка давно сгнила.

– Так почему ты все-таки в город не уехал? – настороженно уточнила Валя.

– Так вроде Гарик съездил, продукты привез, – пожал плечами Коля и пошел чинить проводку.

Все дни Терезы и Вали теперь были заняты обустройством дома для Елены и Алика. Там действительно почти ничего не осталось – только большой обеденный стол, дубовый, массивный. Буфет на кухне, установленный не на года, а на века. Даже Коля его сдвинуть не смог. И огромная кровать в спальне, которую не пойми как внесли через узкие двери. Вынести, видимо, и не пытались. Но матрас на кровати давно превратился в прогнившую тряпку. Старый шкаф держался только с виду – внутри все полки рассохлись и сыпались трухой от одного прикосновения. Печка в пристройке, которую называли «зимней кухней», – такая была в каждом доме – точно нуждалась в хорошем печнике. А сам домик – как минимум в побелке. И надо было успеть все отремонтировать за лето. В холодное время без «зимней кухни» не выживешь. Не помоешься, не постираешь. Да и не приготовишь. Печка в доме служила для обогрева, а не для готовки. Чайник вскипятить можно, а суп лучше варить на «зимней кухне». Почему? Вряд ли Валя или Тереза смогли бы ответить на этот вопрос. Но так было заведено. Так делали их прабабушки, бабушки и мамы. Такое негласное правило. Никто не готовил в доме, где спят. Зимой готовили на «зимней кухне», летом – на «летней», в отдельных пристройках.

Валя переживала, что Алик спит «не пойми на чем», и заставила Колю притащить кровать из своего дома. Ту самую, на пружинах, родительскую, на которой так и не смогла уснуть. Алик, увидев кровать, обалдел от счастья и еще долго прыгал на ней, как на батуте. Кровать скрипела, но прыжки выдержала. Коля, поймав умоляющий взгляд Елены, смазал маслом пружины, чтобы они не так отчаянно стонали. Потом Алик сделал то, что и все дети в деревне, оказываясь в спальне родителей, – ложился на кровать, придавливал попой вниз несколько раз, чтобы «раскачать» пружины, и лежал счастливый, пока пружины по инерции продолжали сжиматься и растягиваться. Пружинные каркасы заменяли качели.

Алик заявил, что эта кровать – лучшая на свете, и обнял Валю. Та застыла. Ее никогда не обнимал маленький ребенок, и она не знала, какое это счастье. Тереза поняла, что теперь Валя сделает все что угодно, лишь бы ее еще хоть раз обнял этот мальчик, ребенок, которого у нее никогда не было.

И Валя, и Тереза бывали в доме дяди Георгия и тети Лианы еще маленькими: дети могли зайти в любой дом – и всегда им были рады. Но только сейчас они осознали, каким огромным оказалось соседское хозяйство. Помимо двух пристроек-кухонь, там расположился большой сарай с местом для машины. Коля, кажется, готов был в нем поселиться. В сарае же обнаружился старый мотоцикл, заботливо укрытый куском брезента. Коля как его увидел, так и застыл. Даже говорить не мог. Это была легендарная «Ява», производства Чехословакии, которую Коля только в кино видел.

– А можно мне… хотя бы по дороге про-ехать? – спросил он, едва выдохнув, Елену.

– Конечно, – ответила та.

– А дядя Георгий разрешил? – уточнил Коля. Если бы он был хозяином такого чуда, ни за что бы никому не позволил садиться за руль.

– Разрешил, – заверила Елена.

– Может, ему позвонить и спросить еще раз? – Коля ласково гладил мотоцикл. – К нему же запчастей не достать, если что. Это ж… сто двадцать километров в час…

– Коля, думаю, дядя Георгий будет только рад, если его мотоцикл не станет гнить в гараже, а кому-нибудь пригодится. Тем более такому водителю, как вы, – улыбнулась Елена, и Коля опять застыл, улыбаясь.

– Коля, ты забыл, куда шел, или что похуже? Не пугай бедную девочку. Или она подумает, что ты дурачок, – хмыкнула, проходя мимо, Валя.

Коля очнулся, выкатил мотоцикл и несколько раз проехал на нем до конца улицы и обратно.