Тропами подводными

— Если рыба смотрит на тебя, мысленно соедини линией ее глаза. Это будет основанием равностороннего треугольника, в вершине которого и находится мозг. Если рыбу видишь с боку, линию основания треугольника проводи от глаза к верхнему концу жабр. Мозг опять будет находиться в верхней вершине.

Я толком не понял, но снова кивнул.

— С мантами, хвостоколами и муренами не связывайся. — И Армандо легонько хлопнул меня по плечу, стянул со своего лба на глаза маску, проверил положение трубки и подал мне знак ложиться в воду.

Спокойная гладь моря, безлюдный берег вокруг, голубые просторы неба — все это выглядело как на искусно выполненной панораме, где мы с Армандо были всего-навсего странными восковыми фигурами. Казалось, кругом не было жизни. Но стоило коснуться маской воды, как кто-то невидимой рукой передернул шторку, и вместо неживой панорамы перед глазами побежала диковинно красочная кинолента.

Мы поплыли. В разные стороны на обозримое расстояние тянулись заросли черепаховой травы. Удлиненные листики, очень похожие на листья молодого щавеля, лежали, плотно прикрывая дно, плавно покачивались, иногда торчали вверх плоскими прутиками, складывая различных оттенков футуристические узоры по зеленому ковру. На нем резвились всевозможных цветов и форм мальки-рыбешки, мальки-креветки, жучки и, мне показалось, даже бабочки. Но любоваться долго этой картиной не пришлось. Глубина быстро достигла роста человека и тогда со дна небольшой ямы навстречу нам выплыло черно-зеленое «блюдце». Оно плавало вертикально и было раскрашено желтыми узорами. У «блюдца» был маленький ротик, из тех, что мы называем «бантиком». Я поспешно стал заводить ружье с чувством, которое хорошо известно охотнику, готовящемуся сделать свой первый выстрел. Промелькнула мысль: «Армандо великодушно уступает мне», но тут же услышал звук, ставший с того момента мне близким, ибо в море, во время подводной охоты, нет ничего значительней, чем помощь друга.

Армандо стучал по натянутым резинам своего ружья. Он несколько раз, сложив пальцы вместе, поднес свободную левую руку ко рту и покачал головой. Я понял — несъедобно, и решил понаблюдать за Армандо, чтобы запомнить, как выглядят те рыбы, которые пригодны к столу.

До гряды кораллового рифа оставалось немного, глубина была метра три, когда Армандо резким движением подтянул ноги к животу, затем выбросил их над водой, голова его при этом пошла вперед, и он сам быстро, почти вертикально пошел ко дну. Достигнув его, он поплыл, лениво двигая ластами и слегка касаясь травы, в сторону небольшого нагромождения камней. Я никого не видел, а он вытянул руку с ружьем и осторожно огибал каменную гряду.

Стрела рванулась из ружья с металлическим звуком, и, вздымая со дна песок, на ней забилась первая добыча. Армандо поднялся на поверхность, сделал выдох и за шнур стал подтягивать оставленное им на дне ружье. Гарпун крепко сидел в теле рыбы-губана.

В этот наш первый выход на охоту автомобильная камера служила нам куканом. К ней было плотно приторочено брезентовое дно, подобие мешка, в который мы должны были складывать наши трофеи.

У кораллового рифа глаза мои буквально разбежались. Все, чем я так восхищался, смотря подводные фильмы Кусто, было теперь перед моими собственными глазами, и я не сидел в мягком кресле кинотеатра, а парил в свободном полете над чарующими своим разнообразием красотами, которые менялись перед глазами с калейдоскопической быстротой.

Я позабыл о ружье, об охоте и наслаждался вновь открывшимся мне миром.

К действительности меня возвратила шмыгнувшая прямо перед носом пара паломет. Они пришли из-за гребня рифа. Я выбрал ту, что была покрупнее, погнался за нею и поспешно выстрелил. Но если бы Армандо не пришел на помощь, моя первая добыча в богатом тропическом море непременно сорвалась бы со стрелы и ушла. Гарпун пришелся под самый спинной плавник.

Отправив паломету в мешок, Армандо выплюнул изо рта загубник и сказал:

— Особенно будь внимательным, когда снимаешь рыбу со стрелы. Прежде обязательно оглянись.

Конечно же, мне было невдомек, кто это в безлюдном море попытается отобрать у меня мою добычу. Однако в том, сколь своевременно Армандо дал этот совет, я убедился не более чем минут через двадцать. Мне было известно, что запах крови и биение раненой рыбы издали, по меньшей мере в радиусе километра, привлекают внимание таких хищников, как акула и барракуда. Но это все было в теории.

Я старался подражать Армандо и очень скоро убедился, что это было самым разумным с моей стороны. Например, подходя к коралловой стене снизу, как это всегда делал Армандо, я видел гораздо больше, чем ежели спускался по ней сверху.