Тропические выходные

На месте я выскочила из кабины пикапа раньше моих спутников. До палатки бежала. Потом меня охватил ужас перед, быть может, готовым открыться мне трагическим зрелищем. Я кралась вдоль палаточной стены к входу так, словно от моей осторожности зависит подстрелят меня или нет. Первыми выплыли ноги Ульбека, в положении, позволяющим определить, что он, как я его и оставила, лежит на спине. Они покоились смирно, и по мере их роста к туловищу своей неподвижностью, отвечающей моим самым страшным предположениям, держали меня на грани разрыва сердца. Окаменевшими были и руки, и тело. У меня так потемнело в глазах, что я не сразу поняла смотрит ли на меня Ульбек. Не знаю к чему я была уже готова: то ли бежать отсюда сломя голову, то ли дико закричать от ужаса, но всё вдруг радостно разрешилось для меня взмахом его руки. Он слабо в жалком приветствии поднял её и подал растрогавший меня голос:

— Не бойся, Саин, я дождался тебя, как и обещал.

— Ульбек, хороший мой, — бросилась я к нему и вновь сжала руку. — Я вернулась, Ульбек. Я привела помощь. Слышишь, со мной люди. Они помогут тебе.

— Спасибо тебе, моя спасительница.

Всё было как в кино. Но так как в действительности всё происходило реально, спаси Господи кому-то подобное переживать.

Мужчины с фермы перенесли Ульбека в кузов пикапа, где я для удобства расстелила одеяло, и доставили в больницу ближайшего городка. После тщательного обследования доктор сообщил, что Ульбек совершенно здоров и объяснил причину его недомогания резкой сменой климатических условий, к чему не успел адаптироваться его организм. На этой успокоительной таблетке наши с ним злоключения и подошли к финалу. Мы вернулись домой, снова в непогоду северной зимы, и по моему настоятельному требованию Ульбек отлёживался несколько дней подряд. Откровенно говоря, я боялась, что обратная перемена климата вызовет у него повторный кризис. Но Господь Бог — Спасибо Ему! — смилостивился. Всё обошлось.

Вот, кажется, и последняя точка. Теперь вы знаете почему банальное пожелание здоровья для меня особенно ценно и весомо.

— За это непременно надо выпить! — поднял свой бокал Ульбек.

Застольные товарищи, отзываясь на его бодрое предложение, зашевелились.

Бьювель вкрадчиво наклонился к Ульбеку:

— Может тебе не надо пить?

— С чего это вдруг? Чтобы вам больше досталось? Нет уж, дудки.

— Нет, что ты? Я имею ввиду, после того, что с тобой случилось стоит ли так рисковать? Я бы не стал.

— Но за сегодняшний вечер это не первый мой бокал.

— Так раньше я ведь не знал о твоих проблемах.

— Не беспокойся, дружище. Всё в полном порядке. Поверь мне на слово.

Бьювель, однако, смотрел на Ульбека с заботливым недоверием к затее приятеля выпить, так что тому пришлось ещё раз его успокаивать:

— Не сверли ты меня так глазами. Всё под контролем. В конце концов, если тебе интересно, я позже всё тебе объясню.

По гостиной растеклось певучее позвякивание чокающегося хрусталя.

ІІІ

Разговор между молодыми мужчинами состоялся, когда они уединились на балконе, чтобы выкурить по сигарете.

— Я требую объяснений, — с шутливой агрессивностью заявил Бьювель.

Ульбек после неторопливой задумчивой затяжки выпустил неторопливую струйку дыма прямо в потолок, где она расползлась в клубящуюся завесу.

— В общем, Саин представила лишь свою версию случившегося, — сказал он затем— Но есть иная совершенно ей не известная правда.

— Не представляю о чём ты говоришь.

— Видишь ли, дело в том, что тогда я притворялся больным.

— Ты, что ли, разыграл её?

— Да нет, разыгрывать её до такой степени было бы слишком жестоко. Оно и было жестоко с моей стороны. Только для меня это был вовсе не розыгрыш.

— Нет? Но что в таком случае?

— Скажем так, проверка на вшивость. Не знаю обращал ли ты на это внимание, но в наши дни подавляющее большинство женщин, впрочем, как и мужчин, хотят, чтобы заботились только о них. Хотят, чтобы их холили и лелеяли и при этом ни на секунду не задумываются о том, чтобы отплатить добром за добро. Едва ли не все мечтают получать всё, не отдавая ничего взамен. Разве я не прав?

— Почему же не прав? С этим нельзя не согласиться.

— Ну так вот, до того, как я переехал сюда у меня был приятель. Собственно он и сейчас есть, только из-за того, что мы сейчас живём в разных городах нам не часто доводится видеться. И вот как-то вечерком заглянув к нему на огонёк, я застал такую картину: он из-за жесточайшей головной боли лежит лицом в подушку на диване, дети в соседней комнате возятся на полу с игрушками, а жёнушка как ни в чём не бывало собирается на занятия шейпингом. Фигуру блюдёт, чтоб её. «Не забудь покормить детей», — сказала она мужу. Попрощалась уже с нами двоими, сказав «Пока, мальчики», — и предоставила нам возможность насладиться без неё свободой.

Приятель всё лежит и лежит. Я дурак дураком всё сижу и сижу. Поговорить с ним никак не получается. На всё что бы я ему ни сказал, он либо мычит, либо совсем отмалчивается. А тут и малые давай из соседней комнаты прибегать по одному: «Есть хотим, да есть хотим». А приятель на это только и повторяет: «Сейчас, да сейчас». А сам ни с места.