Тропический салют

У меня по спине побежали мурашки, словно растекались в разные стороны капельки ледяной воды.

Я окинула взглядом комнату – из-за тусклого мягкого света она казалось освещённой свечами – и заметила, что вместо мебели и вещей большинство пространства занимают нераспакованные коробки разных размеров и форм, напоминающие нелепые конструкции в старом тетрисе. Ближе к двери стояла кровать с мятым постельным бельём. Одеяло с неё наполовину стекло на пол.

Молодой человек играл очень страстно. Пальцы безошибочно перебирали клавиши, голова немного двигалась не то, чтобы в такт, скорее – в напряжённость музыке. Лицо начинало чертить носом обречённые, отчаянные круги, мышцы напрягались, руки и плечи словно бы каменели. Но кисти при этом сохраняли ту гибкость и ловкость, которая напоминала мне взмахи крыльев бабочки.

Я слушала мелодию, и что-то у меня внутри отзывалось ей, больно задетое за живое. Захотелось плакать. Я прислонилось плечом к стене, а своей большой коробкой задела что-то стоящее в углу – кажется, зонтик. Он упал с предательским грохотом, как будто весил целую тонну.

Игра оборвалась. Молодой человек обернулся, но повязка на глазах делала его полностью слепым. Он повертел головой, однако где я – так и не понял.

– Кто здесь? – голос настороженный, хоть и не испуганный.

Я, чувствуя себя так, словно меня только что вынули из кипятка, негромко произнесла:

– Простите, у вас была открыта дверь. Я принесла салют из бабочек.

– Что принесли? – молодой человек повернул голову на мой голос.

– Ну, бабочек, – повторила я. – Разве вы не ждали?

– Нет, – ответил он. – Зачем мне бабочки?

Я растерялась и, несмотря на то, что он меня не видел, отвела глаза, ещё раз оглядывая квартиру.

– Это же улица Мира, дом семнадцать, квартира восемьдесят пять?

– Восемьдесят три, – поправил меня хозяин.

Я зажмурилась.

– Значит, ошиблась дверью. Простите. Я уже ухожу.

– Постойте! – крикнул молодой человек и помедлил, словно думая, что ещё сказать, а потом наконец спросил: – Как вам моя музыка?

На миг я онемела. Вопрос был неожиданный, но прозвучал с такой отчаянной интонацией, с вызовом и одновременно со страхом, словно от моего слова зависит что-то очень важное, может, даже жизненно необходимое.

– Она восхитительна, – честно ответила я, слыша в своём же голосе улыбку.

Молодой человек улыбнулся, или даже усмехнулся, вновь повернул голову к клавиатуре и ладонью коснулся гладкого лакированного дерева.

– Почему-то мне кажется, что с глазами я играл лучше, хотя у меня была привычка закрывать их, чтобы сосредоточиться.

То, что задела во мне музыка, вновь заныло в груди, и я неосознанно прижала к себе свою коробку.

– У вас была открыта дверь, и горел свет в прихожей, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать. – Иначе бы я не вошла.

– Наверное, сиделка забыла выключить, уходя.

Сердце моё болезненно сжалось, будто стянутое жгутом. Передо мной сидел молодой, сильный мужчина, которого повязка на глазах делала таким беспомощным, зависимым, как ребёнок зависим от взрослого. Я представила постороннюю женщину, которая приходит к нему, готовит еду, помогает с уборкой, стиркой, даже бритьем, меняет бинты на глазах.

– Я выключу, если хотите, – сказала я, не зная, чем могу помочь, но очень желая быть хоть чем-то полезной.

– А вы бы не могли немного поговорить со мной? – спросил молодой человек, снова поворачиваясь в мою сторону, но немного ошибаясь и говоря всё равно чуть мимо. – Мне понравился ваш голос. Вы никогда не занимались вокалом?

– Нет.

– Зря. У вас есть к этому способности.

– Сомневаюсь.

– Не сомневайтесь, – молодой человек улыбнулся, и я заметила, что получилось у него это немного смущённо. – У меня абсолютный слух. Я знаю, о чём говорю. Как вас зовут?

– Зовите меня Ваней, – попросила я.

– Ваней? – удивился молодой человек. – Но ведь это мужское имя, а голос у вас точно женский.

– Это просто сокращение. Обычно меня все так зовут.

– А какое у вас полное имя?

– Ванесса, – призналась я.

Молодой человек покачал головой.

– Очень необычное.

– Да.

Мне всегда было неловко представляться полным именем. А имя вместе с отчеством – Ванесса Ивановна – вообще хотелось произносить в полголоса. Нелепица. Смешение европейского лоска с берёзовыми лаптями.