Тропик Змеев

Теперь это неразумное предположение повлекло за собой весьма неприятные последствия.

– Милорд, – заговорила я, собравшись с мыслями, – я не могу вернуть вам того, чего у меня нет. Натали не у меня.

– Не лгите мне! Где ей еще быть, если не здесь?

Обвинение заставило расправить плечи и выпрямить спину.

– Быть может, у деда? Как я понимаю, она говорила с вами о своих намерениях.

Лорд Денбоу негодующе фыркнул.

– Намерения! Чистое безумие, и вы это прекрасно понимаете. Положение компаньонки вполне допустимо и просто превосходно для женщины, которой не на что больше надеяться, но перспективы Натали куда лучше – пока она остается здесь, чтобы воспользоваться ими. Ведь вам не захочется, чтобы она оставалась с вами всю жизнь! Когда она надоест вам – или, когда вы погибнете, что вполне вероятно, – что станется с ней? Нет, миссис Кэмхерст, я не позволю вам разрушить будущее моей дочери ради вашей собственной выгоды!

Расправив плечи, он устремился вперед.

Я хлопнула ладонью о дверной косяк, преграждая ему путь.

– Прошу прощения, лорд Денбоу, – с ледяной учтивостью сказала я, – но я не помню, чтобы приглашала вас войти.

Внезапное бесцеремонное сопротивление не на шутку удивило его, но он не позволил удивлению сдержать свой язык.

– Миссис Кэмхерст, я пришел забрать свою дочь и сделаю это – с вашего позволения или без.

– Будь она здесь, я с радостью выступила бы посредником в переговорах между вами. Но, так как ее здесь нет, вам придется искать ее в другом месте. Бесчинства в своем доме я не потерплю, невзирая ни на что.

Нет, он не зашел так далеко, чтобы пытаться отодвинуть меня с дороги, хотя с легкостью мог бы сделать это. Ярость его на время поутихла, и он прибег к уговорам.

– Миссис Кэмхерст, прошу вас, будьте благоразумны. Вы решились подвергнуться опасности, несмотря на последствия для вашей семьи. Что ж, как знаете – у меня нет власти вразумить вас. Но я вправе защитить дочь, и так и сделаю.

– Лорд Денбоу, – сказала я, сбавив тон в той же мере, что и он. – Я же сказала вам: ее здесь нет. Я не видела Натали уже несколько дней. Если я увижу ее до отъезда, то передам ей, что вы приезжали, и расскажу о ваших тревогах. Более ничего обещать не могу.

Лорд Денбоу разом обмяк, словно пробитая оболочка целигера[2].

– Я уверен: она вскоре явится сюда. Прошу вас, не позволите ли…

– Я передам ей, что вы приезжали, – твердо сказала я. Не попытайся он ворваться в мой дом, я отнеслась бы к нему более снисходительно, но сейчас мне хотелось, чтобы он ушел. – Если увижусь с ней.

Этим ему и пришлось удовольствоваться. К тому времени за моим плечом встал лакей. Судя по выражению лица, ему очень не хотелось выдворять барона из наших стен силой, однако он был полон решимости сделать это в случае надобности. (Кломерс был превосходным слугой – лучшим из всех, кто служил мне впоследствии.) Наполовину разгневанный, наполовину удрученный, лорд Денбоу вернулся в карету и уехал восвояси.

Как только он оказался в достаточном удалении, я позволила обмякнуть и себе.

– Если он вернется, не впускать, – устало велела я Кломерсу и, заручившись его решительным согласием, отправилась наверх, в кабинет.

Там, за моим столом, сидела Натали.

При виде нее я едва не подавилась собственным языком. Пока одна половина мозга разбиралась в противоречивых побуждениях – ахнуть, взвизгнуть, потребовать объяснений, – другая половина отметила ряд некоторых деталей: открытое окно в боковой стене, выходящее прямо на роскошный (и превосходно приспособленный для лазания) дуб, испуг и ярость в глазах Натали и небольшой саквояж на полу у ее ног.

– Он меня запер, – сказала она таким тоном, будто до сих пор не могла в это поверить. – Мы спорили несколько дней напролет, и, когда я сказала, что поеду с тобой, что бы он ни говорил, они с мама́ посадили меня под замок. Прости, что вынудила тебя лгать.

– Лжет только та, что лжет по умышлению, – сказала я, как будто в ту минуту подобные различия были важнее всех других забот.

Прерывистый вздох Натали показал мне, насколько она расстроена и подавлена, яснее всяких слов.

– Боюсь, я навлекла на тебя кучу неприятностей. Я пришла сюда, думая отправиться завтра с тобой, но если я сделаю это, папа́ будет вне себя.

Но, кроме этого, ей оставалось только одно – вернуться к родителям. И хотя они всей душой желали ей только лучшего, разлад меж ними и дочерью был так жесток, что побудил Натали вскарабкаться на дерево, влезть ко мне в окно, и – кто знает, что еще сделать до этого. Ее действия вернее всяких слов говорили, что о возвращении не может быть и речи.

От самого худшего ее мог бы уберечь дед, но наилучшей защитой был отъезд туда, где родители не смогли бы до нее дотянуться.

– Твоему отцу придется оставаться вне себя в Ширландии, – сказала я, пряча за сухим тоном минутную робость духа. – У него нет визы для поездки в Нсебу, и вряд ли он сумеет выхлопотать ее в скором времени.

Надежда придала ее осанке бодрости.

– Ты хочешь сказать…

– Корабль отходит завтра, – ответила я. – Нужно подумать, как провести тебя на борт.

* * *