Тропинка в никуда

Дальше тропинка сменилась лыжней. По лыжне было довольно трудно идти, тем более, что она была не утрамбованная, а присыпанная снегом... И, тем не менее, он продолжал свой путь. Почему он туда шел, он и сам себе был не в состоянии ответить, ноги сами несли его туда... И он почему-то знал одно он должен туда идти. Он нужен там...

Одной из самых страшных сторон его жизни в качестве бомжа было ощущение своей полной ненужности, никчемности. Он стеснялся своего немытого, завшивевшего, покрытого коростой тела, он стеснялся есть, потому что не знал, для чего он это делает... Но ел жадно, по-звериному, потому что очень хотелось... Он прожил несколько лет в осознании своей никчемности... Он перестал быть человеком, он был каким-то куском грязи, барахтающимся под ногами у нормальных, сытых людей... Они шли мимо него, они спешили домой, к женам, мужьям, детям, дома было тепло, дома был уют, ванна, постель, сытный ужин... А он каждый день должен был лихорадочно соображать, что он будет есть, где будет ночевать... И это при том, что постоянно мучили головные боли, и припадки лютой невыносимой тоски... И страх, страх, страх... Прогонят, изобьют, обругают последними словами... Как только он смог выжить в таком состоянии?... И он ничего, абсолютно ничего не мог вспомнить из своей прежней жизни... Уцепиться было совершенно не за что...

В каком-то смысле он был совершенно нормальным человеком. Он боролся за свое выживание каждый день, как и другие такие же как он бомжи, он находил, где ночевать, он находил, что поесть, он знал, где можно заработать какие-то копейки, где можно поклянчить денег, где опаснее, где безопаснее, знал, что сказать ментам, когда его задерживали, знал, как уворачиваться от ударов кулаками и ногами, чтобы не повредили важные органы... Он постоянно обитал в теплых краях - Новороссийск, Геленджик, Краснодар, Сочи, и многие, многие другие города...

... Судьба занесла его в северную столицу... И на следующий же день преподнесла подарок - она подарила ему Веру Лим... Подарила спасительницу и благодетельницу... Все, что происходило после встречи с ней было сном, сказкой, волшебством... Он постоянно боялся, что это может закончиться...

Неужели и впрямь закончилось? Он не помнит адреса квартиры, где живет подруга Веры Наташа. Он не знает фамилию Наташи... Он не видел её мужа, который, по их словам, ранен и находится в больнице... Он вообще мало вникал в житейские разговоры людей, его это мало интересовало, его интересовала экзистенция - тепло, чистота, белоснежная постель, хорошая еда... А, видно, зря...

Да нет, в принципе, выход из положения найти можно. Он сумеет добраться до Петербурга. Он знает адрес Веры, он доедет... Сумел же он без документов доехать от Краснодара до Питера, что же - от Москвы не доберется? Нет, отчаиваться нечего...

...Но тревога не оставляла его, несмотря на то, что он постоянно успокаивал себя... Ему казалось, что вскоре в его жизни должны произойти какие-то новые перемены, должно произойти что-то очень важное, не то ужасное, не то, наоборот - прекрасное... Вместе с этим теплым ветерком на него веяло прежней, его первой жизнью...

... Его сердце яростно колотилось, щеки горели, руки тряслись... Запахи зимнего леса будоражили его... Тишина, молчание, покой... А где-то там... за спуском, за подъемом... Как он хорошо помнит эти места... Ведь все это происходило сравнительно недавно... Но как же он был тогда глуп и безмятежен... Его звали Андрей, точно, все его называли Андреем... И друзья, и она, Ядвига Козырь...

Он, спотыкаясь, шел по склону горки по неровной лыжне... А тогда было лето, и они, взявшись за руки, бежали с Ядвигой вниз...

Да, она была очень красива, она так нравилась ему... Распущенные по плечам белокурые волосы, высокий рост, длинные стройные ноги, и удивительные глаза - огромные, зеленые... И странная манера разговаривать, сильный акцент... И ещё запах, какой-то необычный запах, мало заметный на свежем воздухе, но очень характерный в замкнутом пространстве дома...

... Бревенчатый дом, связки лука по стенам, пучки каких-то сушеных трав...

... Он был здорово пьян, когда вошел в дом... И в сумке у него была ещё бутылка коньяка. "Белый аист". Он точно это помнит... "Из наших краев коньячок", - сказал тогда её отец, массивный, совершенно лысый, с большими круглыми глазами, шаркающей поступью ходивший по комнате...

Что-то он тогда сделал не-то, за что потом очень корил себя... Да... он назвал старику и его жене, маленькой, с огромными черными глазами, свою фамилию... Зачем он это сделал? Что это была за дурацкая бравада? Он гордился своими звонко звучащими именем и фамилией... И он во всеуслышанье объявил и за столом, громко торжественно представившись: "Андрей Померанцев!" "Ядвига Козырь!" - так же торжественно представилась и Ядвига, громко и как-то нервно расхохотавшись. При этом она постоянно делала какие-то резкие движения, колола булавкой в лежавшую на столе газету.