Тропинкой человека

— Так! — встрепенулся Сергей Викторович. — Работаем защиту от черных магов: вы — прикрываете Кешу; Денис прикрывает вас; Антон прикрывает Дениса. Начали!

Он развернулся ко мне:

— Чувствуешь что-нибудь?

Я напрягся. Потом виновато повел плечами:

— Нет, Сергей Викторович. Ничего.

— Хорошо. Ну что? — это уже было обращено к группе прикрытия.

— Держим. Пока все нормально. Кажется, он выдыхается.

— Он что-нибудь узнал?

— Нет, вряд ли.

— Так нет или вряд ли?

— Точно ничего не узнал. Все, ослабил напор.

— Хорошо… Это может быть хитрость. Кешу нужно прикрывать постоянно. Будете чередоваться. Двое — на страже, один — в резерве. Институт полностью переходит на ночной режим.

У порога запротестовали Дроботецкий сурово оглянулся — и ропот стих сам собой. Шеф умеет настоять, когда надо.

— Если кому-то не ясно! Мы имеем дело с очень опасным существом. По своим возможностям он превосходит любого из нас. Это телепат. Ему достаточно встретить одного из нас на улице. Потом он переловит нас по одному. Думаете, сможете одолеть его в одиночку?

Он обвел подчиненных горящими глазами. Даже я почувствовал себя неуютно. Народ изо всех сил сдерживался, чтобы не выкрикнуть: я, мол, смогу! В смысле, все молчали в тряпочку.

— Будем считать, инцидент исчерпан. Все по местам! Кеша, я хочу рассказать о тебе своему начальству: ситуация чрезвычайная. Нужно твое согласие.

— На что? — ошарашено уточнил я, оглядываясь на присутствующих. Хорошо, Димки здесь не было. Уж он-то не упустил бы случая съязвить.

— Работать, я сказал! — рявкнул Дроботецкий, оборачиваясь. Это подействовало: любопытных глаз стало меньше.

Ученый повернулся ко мне:

— Я хочу рассказать про тебя. Я хочу рассказать о вампирах.

— Кому??

— Шефам, конечно. Мы — люди науки, а не солдаты. Если уж затевается война, они должны быть в курсе событий.

«Вот удивятся, наверное».

— Сергей Викторович, — медленно, лихорадочно продумывая, что сказать дальше, начал я. — Нельзя ли немного… подождать?

— Мне понятны твои опасения, но, Кеша, речь идет о человеческих жизнях. Что именно тебя смущает? Скажи — и я сделаю, что смогу.

Ага, вот так просто — чего тебя смущает? А если сам не знаешь толком, чего боишься? Как тогда отвечать? Встречи с незнакомыми людьми всегда чреваты неожиданностями. Их, правда, может и не быть — но все же… Я решил спросить прямо:

— Чем мне это грозит?

— Раскрытием инкогнито, — столь же откровенно признался Дроботецкий. — Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Какими последствиями?

— Если б я знал. Могут в клетку посадить, например.

Помолчали. Мы вообще любим молчать, когда сказать нечего.

— Сергей Викторович, — несмело предложил я. — Может, пока подождем? Если совсем туго станет — тогда и скажете.

— Подождать? — он потер наморщенный лоб. — Не уверен, что это будет правильным решением. Может, у тебя есть вариант получше? Если так, то говори.

Идея у меня была. Особой продуманностью не отличалась, зато можно было избежать всеобщей огласки:

— Давайте я — на время — вас покину. Фаргел интересуется только мной и…

Я осекся, потому что Дроботецкий начал энергично кивать головой. Вряд ли это от большого восторга.

— Сам придумал или подсказал кто? — сухо осведомился начальник.

Можно подумать, у меня мозгов на такое не хватит.

— Сам.

— Оно и заметно. Героизм — дело хорошее, но тебе вряд ли поможет. По причине ухода в мир иной. Я доступно излагаю?

Излагал он доступно — поэтому я кивнул. Но это не означало, что я согласен:

— Я вовсе не так беззащитен, как вы думаете.

— А я, по-твоему, беззащитен?

— Ну… — растерянно сказал я и не нашел, что сказать дальше.

— Вот-вот. Все познается в сравнении. Раз ты можешь оценить собственную силу — оцени возможности противника в схватке с тобой. Только после этого можно намечать план действий. Ты слышишь меня?

Я уважительно наклонил голову.

— Значит, решено.

Он повернулся, собираясь уходить.

— Э, Сергей Викторович, — поспешно произнес я.

Он застыл. Величаво развернулся.

— Что?

— Сергей Викторович, не говорите обо мне своим шефам. Давайте подождем. Я на улицу — носа не высуну.

Дроботецкий внимательно рассматривал строптивца — и не спешил с ответом. Раздумывает.

— Что тебя беспокоит? — рек он наконец.

— Не знаю. Предчувствие, — соврал я и пожал плечами. Чтоб убедительней было.

Он поскреб головушку.

— А твоим предчувствиям можно верить?

Теперь настала моя очередь стимулировать работу мозга:

— Ну… раньше — не особенно, — честно признался я. — Но теперь чувствительность обострилась. Даже не знаю…

А что, разве я вру? В конце концов, не хочется же мне всеобщей огласки.

— Хорошо, — тяжело выдохнув, согласился Дроботецкий. — Будь по-твоему. Надеюсь, мы поступаем правильно.

— Спасибо.

Я поспешил откланяться.

Честно говоря, я чуточку обманул Сергея Викторовича. Самую малость. Ну, совсем капельку.

А, может, и не обманул: Сергей Викторович — человек проницательный.

Конечно, он все понял. Наверняка понял! Все-таки сегодня Новогодняя ночь, А Иннокентий Михайлович не был дома уже…

Я сам не знаю, сколько! Вот.