Тропой дружбы

На голову наш друг нахлобучил старую войлочную шляпу, которая, может, когда-то и выглядела неплохо, но с тех пор здорово истрепалась, вся как-то сплющилась. Сюртука на нем вообще не было, а только голубая рубашка из фланели, рукава которой он просто закатал до локтей, потому что они были ему коротковаты, и еще обычный рабочий комбинезон со шнуровкой по бокам. В Слоупе не было никакого фасона, и вы ни за что не подумали бы, что его хоть сколько-нибудь заботит, какое впечатление он производит на окружающих.

Я стыдился его и, конечно, сердился. Потому что он был больше чем миллионер, а выглядел как простой наемный рабочий. Мы с Блонди смущались, что нас видят вместе с ним. Сказать по правде, это даже унижало.

Когда мы доехали до конторы Бонанзы, я подумал, что, может, он и видеть нас не захочет. Но я ошибся, потому что мы спокойно прошли в его кабинет и он прогнал целую кучу людей, чтобы освободиться для нас. Даже очень сердечно пожал нам руки.

Ну и прохвост же он был! Вел себя так, будто у него с нами никогда не было никакой ссоры и он нас в самом деле очень любит!

Бонанза был разодет, как всегда, и выглядел, словно новенький доллар. Его большой длиннополый сюртук был еще шире, чем обычно, а штаны спадали на ботинки роскошными небрежными складками, как, может, мантия у короля. Он стал розовее, круглее и улыбался больше, чем прежде.

— Ну, ребята, это настоящее удовольствие! — приветствовал нас проходимец. — Дела могут подождать, когда меня пришли навестить старые друзья. Вы знаете, я никогда не допускаю, чтобы дела могли помешать приятным вещам. Хотя нам и не довелось провести вместе много времени, я все равно считаю, что мы хорошо узнали друг друга. Я не ошибаюсь?

Он засмеялся всем нам, подмигнул, а затем стряхнул пепел с сигары прямо на яркий ковер. Какое значение имел для него какой-то ковер? Там, откуда взялся этот маленький старый коврик, было полным-полно других. Вот с таким видом Бонанза и посыпал свой шикарный ковер пеплом.

За ту минуту, пока мы друг друга рассматривали, я почувствовал себя просто бедняком, хотя мог догадываться, что у него в кармане нет и пятидесяти тысяч долларов. Таким жуликам, как он, и не нужны деньги, они пользуются своими подлыми трюками и имеют все, что хотят!

Бонанза предложил нам сигары и фабричные цигарки, из которых я взял одну и стал потихоньку ее потягивать, потому что она была сладковатой, а еще потому, что Слоуп втихомолку огорчался из-за моей дурной привычки.

Разговор начал Блонди:

— Мы пришли побеседовать с вами насчет одной сплетни, которую тут услышали. Просто проезжали мимо и подумали, что, может, вы тоже захотели бы посмеяться над ней!

Бонанза Крис порозовел еще больше и засиял, готовый повеселиться вместе с нами.

— Ничего так не люблю, как хорошую шутку. Продолжай, Блонди! Я с удовольствием посмеюсь, даже если эта шутка касается меня. Когда дело доходит до шуток, то я демократ. Чем чаще смеешься, тем лучше, вот мой лозунг!

— Дело вот в чем, — продолжил Блонди. — Один старатель по имени Джо Мильтон заявился к нам и спросил, не желаем ли мы передать ему во владение половину Кристабеля, потому что когда-то ему принадлежал весь участок, а потом он продал вам половину. Мильтон сказал, что написал свое имя на чистом листе бумаги, а вы сделали так, что эта подпись подтверждает продажу всего участка, и что именно так он вам достался!

Блонди засмеялся, и Бонанза тоже, только как-то криво, одной стороной лица. Вторая осталась ужасно серьезной, что мне не понравилось.

— Так, значит, Мильтон со своей историей околачивается в округе? — полюбопытствовал мошенник.

— Да, конечно, он здесь, — подтвердил Блонди.

Слоуп наклонился вперед:

— Мистер Кристиан, я думал, что больше никогда не увижу вас, по известным причинам, но сейчас пришел вас просить, чтобы вы рассказали нам правду. Вы действительно купили у мистера Мильтона только половину его участка?

Бонанза закашлялся и хмуро посмотрел на свою сигару. Потом вдруг хрипло засмеялся и сказал:

— Бумага заполнена! Любой может ее увидеть! Внизу на ней стоит подпись Мильтона, а выше — соглашение, написанное другой рукой, если уж быть точным, но оно гласит, что Мильтон продал весь свой участок в Кристабеле. И под этим подпись, его подпись, которая удостоверяет, что все правильно! Что еще нужно?!

— Ничего? — очень быстро отреагировал Блонди.

Пожалуй, слишком быстро, потому что Слоуп укоризненно посмотрел на него, и я представил, как его совесть взбирается на высокую лошадь, чтобы пуститься с места в карьер.

И он начал:

— Только между нами, не то чтобы что-то можно было сделать по закону…