Тропой флибустьеров(Очерки)

Только под утро наступила тишина. Но лишь для того, чтобы дать отдых уставшим людям, — на следующий день все повторилось сначала.

Посмотреть карнавал на Кюрасао приезжают десятки тысяч гостей со всей Латинской Америки. Звучат огневые ритмы тамбу и сеу, мягкие аккорды пластичного «Вальса Кюрасао». Но, глядя на это безудержное — раз в году — всеобщее веселье, право же, трудно понять, то ли это действительно народный праздник по особо торжественному случаю, то ли очередное экзотическое шоу для туристов. Как трудно пока понять розу ветров, наполняющих неокрепшие еще паруса Кюрасао.

СУРИНАМ: ЖЕЛТЫЕ РЕКИ ЗЕЛЕНОЙ ПУСТЫНИ

Ох, не близкий свет эта страна даже для человека, работающего в Латинской Америке. Попасть туда так же трудно, как и выбраться, — всего две авиалинии связывают столицу Парамарибо с внешним миром: одна — через Джорджтаун, столицу соседней Гайаны, другая — через Рио-де-Жанейро. Суринам граничит еще с Французской Гвианой, но никакого транспортного сообщения с ней не имеет. Четвертый сосед — Атлантический океан, жадно прильнувший к земле, которая вволю поит его желтой водой своих бурных рек.

В тот ноябрьский день 1975 года, когда я впервые прилетел в Суринам, местный аэропорт работал с небывалой перегрузкой, словно опровергал свою оторванность от остального мира. Да и весь приземисто-деревянный Парамарибо выглядел весело и празднично. Расцвеченный флагами и транспарантами, не засыпающий даже ночью, он был наполнен музыкой сотен оркестров и бравурными гудками неправдоподобно ярко раскрашенных автобусов и машин. Чем-то город напомнил мне тогда дни безудержного карнавального веселья Порт-оф-Спейна.

Впрочем, повод для таких торжеств был вполне оправдан: после пятивекового колониального рабства Суринам получал независимость от своей метрополии — Голландии. Нет, это была не дарованная независимость, как утверждали бывшие хозяева, а результат многотрудной борьбы всего народа. Страна с населением около 430 тысяч человек, занимающая площадь в 163 тысячи квадратных километров, что почти в пять раз больше территории Голландии, многие годы сражалась за свою свободу если не с оружием в руках, то другими доступными ей средствами — забастовками, стачками, политическими кампаниями.

И потому, когда этот долгожданный день настал, подлинный праздник пришел на древнюю землю Суринама.

Радость переполняла людей, она выплеснулась на улицы городов и поселков карнавальным весельем, массовыми шествиями. Особенно отчетливо это настроение народа чувствовалось, естественно, в столице.

Парамарибо, типичный колониальный город, застроенный в старом нидерландском стиле деревянными одно- или двухэтажными домами с резными балконами, вобрал в себя треть всего населения страны. Желтые, мутные воды реки Суринам, окаймляющей столицу, словно декор, несут на себе тяжелые океанские суда, входящие в самый крупный в стране порт, и сотни утлых каноэ индейцев, приходящих сюда за предметами первой необходимости. Набережная, охраняющая город от водной стихии, опоясывает его плотно утрамбованной невысокой дамбой — никакого камня или гранита, как в других странах, здесь нет, и оттого она кажется глухо провинциальной, почти несерьезной.

В жаркое дневное время, когда температура подскакивает до сорока с лишним градусов, а напоенный влагой воздух с трудом проникает в легкие, набережная пустынна, как покинутый индейцами древний город. Но под вечер, едва приходит с океана первая прохлада, в тени огромных раскидистых фикусов удобно устраиваются сотни продавцов со своими лотками. Ассортимент предлагаемых лакомств невелик и прост: мелкокрошеный лед, политый сиропом, с улыбкой насыпается в бумажный кулек, самодельные сладости причудливых форм, горячая рыба и китайские блюда, готовящиеся тут же на допотопных керосинках и примусах, самодельные прохладительные напитки из кокосового молока.

В эти предвечерние часы буквально весь город приходит на набережную вдохнуть глоток освежающего бриза, сбросить с себя тяжесть дневной жары и духоты. Свободно, чуть даже лениво течет людская река. Течет почти молча — разговоров не слышно, лишь громкие призывные выкрики продавцов нарушают это непонятное европейцу шествие. Так продолжается часа два-три, а потом сразу темнеет, становится прохладно и промозгло, и набережная вмиг пустеет.

Убрав свои лотки, погасив огонь керосинок, последними уходят те, кто пришел сюда первыми в надежде хоть чуть-чуть заработать. Лишь пряный запах еды, смешанный с терпким запахом моря, тяжелым дыханием близких джунглей и расположенного неподалеку рынка, долго еще витает над набережной, напоминая о том, что Суринам — это тропики, это Латинская Америка, вобравшая в себя Азию, Африку и Европу. И не только вобравшая, но и перемешавшая их в раскаленном тигле времени до такой степени, что при всем этническом разнообразии населения с полным правом можно говорить о суринамцах как о единой нации.