Тропой на юг

– Вам, тупоголовым идиотам, не удержать меня в этих застенках. Нет, конечно же, нет. Я слишком люблю свободу и никогда не останусь сидеть на цепи как побитый пёс, – рассуждал он, каждый вечер глядя сквозь зарешёченное окно на осенние свинцовые облака, медленно ползущие по бескрайнему небу. – Моё время придёт, вот увидите. Я найду свою тропу на юг и буду загорать на песочном пляже в обществе полуголых девиц.

Почему-то именно сейчас он вспомнил про свою собственную семью. Двух пацанов, которым он так и не стал хорошим отцом. Вечно ворчащую жену, чьё недовольство и критика постоянно служили причиной конфликтов. Интересно, думают ли они о нём сейчас, или его имя уже давно стёрлось из их памяти?

– Нет, конечно же, это всё в прошлом, – Сергей поспешил отмахнуться от ненужных мыслей.

Воспоминания о прошлой жизни давно поблекли и почти стёрлись из памяти, оставив неприятный горький привкус. Он и сам старался как можно быстрее забыть обо всём, что было прежде, открывая новую страницу своей жизни. Сейчас его мысли всецело сосредоточены на планировании побега.

Колония особого режима, в которой отбывали наказания одни из самых жестоких убийц и террористов, находилась на самом севере Урала, едва не дотягиваясь до границ полярного круга. Погода тут, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Сильнейшие морозы зимой сменялись удушливой духотой и тучами насекомых летом.

Видеть местную природу Сергею и другим «гостям» зоны не доводилось. Окна камеры выходили на глухую стену грубо выкрашенного в серый цвет забора, а прогулочный двор, в котором он проводил едва ли час в нескончаемо долгих сутках, и вовсе не имел окон. Несмотря на унылость бытия, сиделец не тратил время попусту. В скромной тюремной библиотеке удалось найти несколько весьма интересных книг о выживании в диких условиях. Он погрузился в изучение техник охоты и сбора пищи. Карта Уральских северных поселений, полученная благодаря врождённой хитрости, была для него бесценным сокровищем, которое он тщательно скрывал от любопытных взглядов охранников.

Так тянулись дни, недели, месяцы. Бесконечная рутина стирала реальность бытия. Сергей как будто и не жил, постоянно находясь внутри самого себя. Он был заперт со своими мыслями, потаёнными желаниями и мечтами, поделиться с которыми ему было не с кем. С наступлением ночи, словно специально издеваясь, мозг доставал из дальних глубин сознания самые жуткие образы давно забытых преступлений. Его жертвы приходили во снах, плакали, умоляли и даже пытались угрожать ровно до того момента, как первый лучик рассеянного света поникал сквозь решётку в крошечное окно камеры.

Всё началось неделю назад, когда после очередной прогулки Могила вернулся в свою камеру. Дверь позади громко захлопнулась, лязгнули засовы. Привычка сразу же мыть руки никуда не ушла. Годы работы, полные грязи и крови, превратили это действие в почти маниакальное стремление смыть всё, что могло попасть на кожу. Подойдя к небольшой ржавой раковине, Сергей даже не обратил внимания на сидевшего в углу щуплого человека, ловко перебирающего пальцами знакомый коробок спичек.

– Привет, – тихий голос прозвучал сродни раскатистому грому.

Сергей вздрогнул и от неожиданности едва не ударился головой о хлипкую полку, висевшую над умывальником.

– Ой, прости, просто я подумал…

– Ты ещё кто, на хрен, такой? – зарычал Могила, всячески пытаясь замаскировать свой нелепый испуг.

– Марек, – спокойно представился незнакомец, – но друзья называют меня Ворон.

– Марек Ворон? Что за дурацкое имя? – нахмурился Сергей. – Нерусский что ли?

– Можно и так сказать, я не из этих мест, – спокойно ответил мужчина и спрыгнул с кровати.

Новый обитатель камеры отличался невысоким ростом, который с трудом достигал полутора метров. Худосочная фигура и острые черты лица походили на образ замученного узника концентрационного лагеря, особенно в сравнении с мускулистым торсом Сергея. Кожа сидельца выглядела нездорово-белой. Тюремная роба висела на Вороне как на вешалке, да и её вид отнюдь не казался новым. Зашарпанные в коленях штаны, мятая и местами грязная футболка не лучшим образом характеризовали владельца. Чёрные как смоль глаза выражали странную заинтересованность и вызывали смешанные чувства беспокойства и отторжения.

Ворон протянул руку, но Сергей даже и не подумал её пожать, вместо этого смачно сплюнул в раковину и перекрыл воду.

– Эй, откуда у тебя моя… – он запнулся, выбирая нужное выражение, – Заначка?! – взгляд упал на коробок.

Ворон протянул его владельцу и тут же произнёс:

– Я слышал, как охранники шептались о тебе, хотели забрать что-то пока ты будешь на прогулке. Вот я и решил подстраховаться, перепрятав эту штуку пока тебя не будет. Судя по содержимому, вряд ли администрация колонии одобрит подобное без назначения врача.

– А ты не в своё дело не лезь, без сопливых разберусь, – раздражённо парировал Могила и грубо выхватил коробок.