Тропой разведчика

«Начав боевой путь вторым номером расчета станкового пулемета, — говорилось в приказе, — Сергей Иванович Матыжонок стал затем опытным разведчиком. Более семидесяти раз ходил он в разведку, неоднократно действовал в тылу врага. Двенадцать раз был ранен, но всегда возвращался в строй. На счету Матыжонка 25 «языков». Венцом боевых дел отважного разведчика был перенос через линию фронта гитлеровского генерала Штиммера…

Замечательно трудится бывший воин в мирные дни. Бригада, которой он руководит, успешно борется за право называться бригадой коммунистического труда. В трудовой книжке Матыжонка много благодарностей, в том числе и от начальника Забайкальской дороги…

Приказываю:

Отважному разведчику-забайкальцу старшине запаса Сергею Ивановичу Матыжонку присвоить звание «Почетный солдат Забайкальского военного округа».

На следующий день я ехал в Карымскую. Захотелось внимательнее посмотреть на Сергея Ивановича, расспросить о наиболее памятных поисках, узнать о его жизни в послевоенное время.

…Стояла тихая теплая ночь. Пахло хвоей, цветами распустившегося багульника. Неподалеку журчал ручей. Мы расположились у костра и смотрели, как, пуская пузыри, варится картошка. В такую ночь совсем не хотелось говорить о войне.

«Гхао!» — раздался вдруг громкий звериный крик. Кто-то осторожно ходил среди деревьев. Шелестела трава.

«Гхао!»

— Это гуран, дикий козел, сердится, — сказал Сергей Иванович. — Забрались мы в его владения. Мыши и разные тушканчики в траве бегают. А на дереве филин расселся. Шагни в темноту, и вся эта лесная компания враз умолкнет.

У костра сидел впечатлительный и чуткий человек. Война не огрубила его, не сделала жестоким. Это я заметил еще вечером, когда мы устраивались на ночлег. Сорвет и понюхает веточку, рассматривает муравейник, выпрямит березку, примятую неосторожной ногой…

В ту ночь у костра, ярко пылавшего на лесной поляне, прислушиваясь к крикам ночных птиц и шорохам безобидных зверюшек, стал рассказывать Сергей Иванович о своей юности.

Теперь часто приглашают Сергея Ивановича в воинские подразделения. Он рассматривает это как партийное поручение и тщательно готовится к выступлениям. Ему хочется, чтобы молодые солдаты перенимали опыт ветеранов войны и в бою, если так придется, героически отстаивали честь, свободу и независимость нашей Родины. Много вопросов задают старшине запаса.

— Расскажите о своих подвигах на трудовом фронте.

— Хотели бы вы снова служить в разведке?

— Встречались ли с боевыми товарищами?

Хмурится Сергей Иванович, потирает лоб, с минуту думает… Обнаружили трещину оси колесной пары… Рукой врага или беспечного человека был перекрыт тормозной кран в середине нефтеналивного поезда. На три минуты раньше положенного сменили неисправный воздухораспределитель…

— Нет у меня подвигов на трудовом фронте, — говорит Матыжонок. — Все обычно. Как у всех, в любой бригаде… С товарищами по фронтовым делам встречался. А насчет службы в разведке… Считайте меня по-прежнему в передовой цепи, вместе с вами. До последней капли крови.

Он по-прежнему в передовой цепи. Он был и есть разведчик!

Сойдите, друзья, хоть на минуту в Карымской. Красивое здание станции, высокий виадук, перекинутый через пути железнодорожного парка, столетние вязы, низко склонившие ветви над перроном…

«Дзинь-бах, дзинь-бах!» — доносится звонкий перестук.

Мимо вагонов только что остановившегося поезда неторопливо идут рабочие в замасленных железнодорожных спецовках. Несильные удары молотками, энергичные короткие взмахи. С лязгом открываются и вновь захлопываются буксовые крышки. Слышится шипение сжатого воздуха, скрежещут тормозные колодки. Прибывший поезд готовит к дальнейшему следованию бригада Сергея Ивановича Матыжонка.