Тропой смелых(изд.1950)

— Ладно уж. Пусть я спать не буду. Все равно вы ничего не понимаете…

И вот качнулись в такт шагам рюкзаки за плечами, звякнуло ведро, солнце плеснуло в лица жар, а ветер смахнул его, запрыгал вокруг, подхватил пыль из-под ног и весело закрутил по дороге; расступилась улица, и красный флажок на воротах городского сада приветливо протянулся вслед, затрепетав на ветру.

Поход начался.

II. Таежные тропы

1. У первого костра

Солнце уже нависло над синеющими вдали горными грядами и силуэты деревьев на фоне неба потемнел», когда путешественники подошли к месту, назначенному по маршруту для первой ночевки. Переливаясь по камешкам, чуть бурля у коряг, упавших в воду, лесная речушка выплескивала маленькие ласковые волны на неширокий песчаный откос.

— Эта? — спросил Миша.

Лёня вытащил карту, развернул ее.

— Эта, — облегченно сказал он.

Семнадцать пройденных километров давали себя знать. С выходом опоздали, и пришлось нагонять упущенное время. Днем вместо горячего обеда закусили домашней стряпней, колбасой да яйцами.

— Надо сразу побольше съесть, тогда нести будет легче, — убеждал Вова.

Сначала шли, болтая о разных разностях. Часто останавливались, подбирая красивые камни. Дима чуть ли не у каждого цветка пытался прочесть лекцию о том, какую важную роль играет в жизни ботаника. Вова гонялся за какими-то жучками и бабочками. У него с собой были специальные морилки для насекомых. Морилка — это такая стеклянная баночка, в которую опускают насекомых. Внутрь ее кладут нарезанную тонкими полосками бумагу. Она отгораживает друг от друга жучков, мух, пауков, стрекоз — всех, кто попадет туда, чтобы они, если станут биться, не попортили свои крылышки и лапки. К пробке баночки прикалывают или приклеивают ватку, которую пропитывают эфиром или валерьянкой. Это делают для того, чтобы насекомые, попав в банку, заснули и не мучились. Пузырек с валерьяновыми каплями Вова таскал в верхнем карманчике рюкзака.

Постепенно отклонения от тропы делались все реже, а подконец походная змейка в неизменном порядке — Лёня, Дима, Вова и Миша — шагала молча и равномерно.

Карта, которую им рекомендовали как «самую свежую, последнего выпуска», очень скоро подвела их. То, что на ней было обозначено как тропа, оказалось торной дорогой. На дороге встречались автомобили и повозки. Посовещавшись и спросив совета у нескольких встречных, ребята свернули в сторону, на другую, настоящую, маленькую лесную тропу, которая, к счастью, тоже оказалась на карте.

Высокие сосны толпились со всех сторон, напирали дружной гурьбой на тропку, преграждая ей путь, а она, хитрая и непокорная, вилась между ними и вилась… Деревья все плотнее обступили путешественников. Густая дикая трава пышным покровом устилала землю. Чаще стали попадаться сваленные бурями сосны-великаны, неуклюже тянувшие в стороны свои цепкие, твердые лапы-ветви… И вдруг зажурчала нежно, всплеснула у ног ласковые волны маленькая лесная речушка.

— Эта, — сказал звеньевой. — Вот и подвинулись к звездочке. — Он говорил о пещере.

— Уф-ф! — Вова скинул рюкзак.

Лёня уставился на него:

— Ты что?

— Как что? Привал.

— Порядка не знаешь. Надевай рюкзак.

Вова, недоумевая, топтался в нерешительности вокруг своего мешка. Очень уж приятно было спине ощутить необычайную легкость, и хотя чудилось, будто ремни все еще давят на плечи, мускулы, казалось, вздохнули и расправились.

— Надевай, надевай! Это место неподходящее.

— Почему неподходящее?

Не скрывая превосходства, Лёня пояснил, что не всякое место на земле годится для хорошей ночевки. Мало, чтобы вода и топливо были недалеко, надо еще, чтобы земля была сухой, чтобы ветер здесь не дул, чтобы дорога или тропа не проходили очень близко, а костер таился бы в низине или яме.

— Хо, целая наука!

— А что, зря мы в туристском кружке занимались?

Метров через двести, у крутой излучины, где холмистый берег подымался в гору, а густая заросль можжевельника принимала на себя удары ветра, звеньевой решил разбить ночной лагерь.

Обсудив меню ужина, постановили: есть кашу и пить чай. Костровым был назначен Миша. Диме поручили быть поваром, а Лёня с Вовой отправились на заготовку дров.

Миша набрал мелких сучков, сложил их аккуратно горкой, подсунул кусок бересты и поджег. Когда горка разгорелась, он начал подкладывать сучья покрупнее, и пламя стало большим и жарким. Дима сходил за водой, а Миша вырубил два кола с развилками на концах и вбил их, один с одной стороны костра, второй — с другой. На них положили сырую жердинку, а на нее подвесили ведро.

Лёня охапками подтаскивал хворост. Миша притащил толстую сухую лесину, потом еще.

— Я засыпаю крупу, — объявил Дима.

— Побольше сыпь! — откуда-то из-за кустов прозвучал голос Вовы.

— Толстопуз, ты где шляешься?

— Я не шляюсь. Тут муравейник — в полменя. А муравьи громадные и рыжие. Я думаю, надо их в баночку.

— За шиворот их тебе надо, вот куда! Чтобы от работы не бегал. Иди сюда. Дел знаешь сколько! Шалаш нужно строить…

— Какой шалаш?

— Вовка!! Иди сюда!

Это было произнесено самым свирепым тоном, и экспедиционному энтомологу пришлось подчиниться.