Тропой таёжного охотника

Беспечное поведение зайцев успокоило Симова, и он, несмотря на плохие показания «флюгера», уверил себя, что скоро явится олень.

Незаметно прошло еще с полчаса. Вдруг зайцы насторожились: неподалеку таежную тишину нарушили два тупых шлепка, будто кто-то уронил подряд пару кирпичей. Симов слегка высвободил из воротника голову и прислушался. Прошло несколько минут, и на розовом фоне освещенного облака из чащи показалась большая комолая голова на длинной шее. Голова неподвижно замерла, и только большие уши, как звукоуловители, повернулись несколько раз из стороны в сторону. Затем животное переступило несколько шагов, и теперь его стройный силуэт четко вырисовывался в тридцати шагах от сидьбы.

Оленуха спокойно нагнулась и резцами нижней челюсти стала скоблить соленую землю. Но тут случилось то, о чем предупреждал Рогов. Еле заметное дуновение ветра завернуло нитку вокруг щепочки. Оленуха мгновенно вскинула голову и, точно отпущенная пружина, одним прыжком исчезла с такой молниеносной быстротой, что невозможно было сообразить, в каком направлении она бросилась.

Снова потянулись вереницы долгих минут, а вместе с ними надвинулась ночная темнота, заставившая внимательнее следить за солонцовой площадкой и перебегающими по ней зайцами. Незаметно наступило успокоение. Но в это время с ближнего увала раздалось в темноте грозное «гхао»; это испуганно рявкнул старый бык, уловив по ветру присутствие человека. Теперь, убедившись в правоте старого охотника, Симов вылез из коченка и, спотыкаясь в темноте о колодины и камни, угрюмо побрел на табор.

На заре снова заиграл пленный таймень. Рыба взбунтовалась и заметалась с еще большим остервенением. Пришлось перевязать ремень, который заметно истерся в зубастой пасти тайменя.

В полдень утренний туман, висевший молочной завесой над Джилой, рассеялся. Испарилась и роса. Все это предвещало хорошую погоду и, следовательно, успешную охоту на солонцах.

День выпал томительно жаркий. Раздевшись, Симов забрел в прозрачную ледяную воду заводи. Поежившись, окунулся в поток и поплыл, рассекая хрустальную свежую воду мерными саженками. Быстрое течение подхватило его и вынесло на середину Джилы. Дышалось легко и свободно. Круто развернувшись, он поплыл назад к берегу, выбрался на отмель и с наслаждением растянулся на горячем песке, под жгучими лучами. Вскоре горное солнце заставило его перебраться под балаган, да и подошло время собираться на охоту.

Придя к сидьбе, Симов прежде всего присмотрелся к нижнему бревну, под которым вчера возилась овсянка. Наклонившись, он заметил аккуратно сплетенные соломинки и торчащий из-за них маленький острый клювик, затем серо-бурую, с небольшой лысиной, испещренную черными крапинками головку птички. Он не стал тревожить наседку и, обойдя сидьбу, осторожно перелез через бревна.

С заходом солнца исчезли в небе последние румяные барашки. С гор подул легкий ветерок, и ниточка флюгера затрепетала в направлении на сидьбу. Теперь никакой зверь с солонцовой площадки не смог бы уловить присутствие человека.

Перед сумерками, как и накануне, первым аккуратно явился заяц. Через некоторое время к нему бесшумно подкатили еще два.

У камня, под которым Фока насыпал килограмма три соли, зверьки сошлись вместе и настолько близко, что удачным выстрелом из дробового ружья их можно было бы уложить всех сразу. Разрывая землю лапками и зубами, зверьки и не подозревали, что в тридцати шагах за ними наблюдает человек.

Неожиданно все трое, как по команде, прекратили грызть землю. Они насторожились и навострили уши в одну сторону, на прилегающую чащу. Один зайчишка приподнялся на задние лапки, замер на минуту, огляделся, затем обтер передними, точно в белых рукавичках, лапками мордочку, спокойно опустился и принялся солонцевать. Другие последовали его хорошему примеру, однако изредка все же повертывали ушки в одном направлении. По их поведению можно было не сомневаться, что невдалеке в чаще кто-то стоит.

Действительно, вскоре на площадку вышла оленуха. Это была старая изюбриха со слегка вздутыми боками, по-видимому, еще не отелившаяся. Шкура ее порыжела, покрывшись летними короткими волосами, и только на холке и спине выделялись серые клочья зимнего наряда. Она отогнала зайцев и, расставив передние ноги, стала скоблить под камнем соленую землю.

Зайцы, покружив, снова подобрались к заветному месту, но оленуха опять отогнала их прочь. Едва она вернулась к камню, как за ней следом подкатил заяц. Оленуха с прижатыми ушами пошла на него и притопнула передними ногами. Но настойчивый заяц ловко увернулся от удара и, забежав с другой стороны на край площадки, снова принялся грызть слабо посоленную землю.

Когда изюбриха собралась уходить, ей навстречу вышли два небольших прошлогодних телка. Это были, по-видимому, одноутробные близнецы, так как у изюбров нередко родятся двойняшки. Наскоро похватав соленой земли, они последовали за ушедшей на увал маткой.

Скоро на солонце снова появился стройный силуэт оленя.

Это был молодой бычок с небольшими прямыми рожками. Он дольше всех пробыл на площадке.