Тропою архаров

Сначала было тихо, но через некоторое время забарабанил дождь, потом опять стало тихо, и я, засыпая, подумал, что дождь кончился. Но когда я проснулся часа за два до рассвета и выглянул из-под палатки, то в тусклом свете луны увидел зимний пейзаж. Шел снег, он падал густо и, видимо, давно; на палатке, покрывавшей нас, лежал слой сантиметров в десять. Рядом с нами стояли обледенелые и покрытые снегом ишаки.

Утром мы встали мокрые и голодные; ишаки были голоднее нас, ночью они не ели. Снег не переставал. Нужно было идти назад.

В течение всей долгой дороги до лужка в верховьях долины мы шли в сплошном облаке и при непрекращающемся снегопаде. Замерзшие ишаки едва двигались, никакие побои на них не действовали. Я с тревогой думал о том, смогут ли они влезть на перевал, но нам повезло: когда мы подошли к лужку, который видели накануне, ненадолго выглянуло солнце. Ишаки обогрелись, ободрились, стали разгребать снег и добывать корм. Поели и мы консервов и сахару. Даже успели собрать и заложить гербарий, раскопав некоторые растения. Но как только мы кончили сборы, сразу, как в театре, солнце исчезло, облако опять укутало все, и пошел снег.

Всю дорогу до перевала шли в полной тишине и в густом тумане. Я двигался последним и не видел Олега, шедшего первым. Когда мы оказалась у подножия перевала, снег повалил особенно густо. Ишаки едва шли, мы тоже был» сильно утомлены и часто отдыхали. Тропа по склонам перевала едва угадывалась под снегом. Мы постояли, подтянули вьюки на Партнере, отдохнули, съели плитку шоколада, бывшего в последнем резерве, а ишакам роздали оставшийся сахар. После этого мы еще посидели, поглядели на перевал, друг на друга и полезли на кручу.

Впереди бросками двигался Партнер – он то делал несколько быстрых рывков по ползущей мокрой осыпи, то сразу останавливался. Ишаки, хотя и без груза, кажется, готовы были в любую минуту упасть. У них дрожали и подгибались ноги, они все норовили лечь, но мы кричали, били их, и они опять шли.

Казалось, конца не будет этому карабканью.

Над Баляндкииком плыли веселые облака, и было сравнительно ясно, с перевала мы опять вернулись к лету.

Еще по дороге решили, что если воды окажется мало, то перейдем через речку, возле которой ночевали накануне, и попытаемся дойти до основного лагеря. Воды было мало, и ггереити реку вброд не составляло труда, но все так устали что расположились с ночлегом на берегу.

В лагере застали полную тишину и безлюдье. Кагор, оставшийся дома и пасшийся на привязи, выказал бурную радость по поводу нашего возвращения, а наша собака Шавка, а наша собака не обрадовалась, а испугалась.

4 июля.

Сегодня Мамат занимался приготовлением лепешек, напек целый мешок. Олег препарировал шкуры. Я собирал гербарий, потом ходил фотографировать. Мне давно хотелось сделать снимки долины Баляндкиика со снеговыми вершинами вдалеке.

5 июля.

Вышли мы рано и, двигаясь вдоль Биляндкиика вверх, пытались найти переправу как можно ближе. Наша Шавка стала последние дни совсем шалая, хватает и пожирает что ни попало. Сегодня ночью она сожрала все мясо, до которого смогла добраться, а потом исчезла. Утром мы напрасно стреляли и кричали, она не появлялась, так мы и ушли без нее.

В четырех километрах выше устья Зулумарта Олег нашел переправу, и мы выбрались на тот берег. Это была довольно хлопотливая переправа – по самому гребню над настоящим водопадом. Тут оказалось не так глубоко, и вода поднималась только сантиметров на пятнадцать выше колена, но течение было настолько сильно, что Тадика, как самого легкого из нас, дважды подхватывало и сбивало с ног, однако каждый раз ему успевали подать конец ледоруба и остановить падение. Каждого ишака приходилось переводить втроем: один держал за узду, а двое упирались, помогая животному устоять против бешеного буруна, бившего в бок и иногда перехлестывающего через челку.

Мы не рассчитали, и дело чуть не кончилось плохо. Внезапно начался быстрый подъем воды в реке. Камни, торчавшие над водой, стали исчезать, и мы едва успели перейти, как дальнейшая переправа стала невозможной.

Перейдя Баляндкиик, мы вышли в боковую долину. Здесь сходятся две довольно большие щели с крутыми склонами и совершенно ровными и широкими днищами. Это очень типичные троги, то есть долины, пробитые ледниками. Мы устроили лагерь рядом с юртой киргизской фермы, где живет охотник Декамбай. Ферму обслуживает сам Декамбай, его жена и его помощник.

Удивительно, как тут живет Декамбай! Это прямо отшельник. В самых отдаленных местах проводит он целый год, пасет и доит своих кутасов. Обычно он только дважды в год выезжает отсюда – осенью и весной – для сдачи шерсти и масла и для закупки муки, чая, мануфактуры и т. д. Киргизов кругом нет на сотню километров, ближайшие таджики – за десятки километров.