Тропою архаров

Если эти растения попали в лед во время его образования, то есть, когда было холоднее, то почему такие же растения

есть в озере и сейчас, когда льды тают, то есть, когда стало теплее? Все это вопросы, на которые нет ответа.

Поэтому каждая новая находка растения, вмерзшего в эти льды, то есть топавшего в них в то время, когда они образовывались, может сказать о многом.

Мы знаем, в каких условиях живут разные растения, и если найдем во льду какое-то новое, не озерное, сухопутное растение, сразу сможем определить, какими были условия по берегам Кара-Куля в то время, когда образовался этот слой льда.

Здесь нельзя было терять ни минуты: сук или корень мог быть вымыт волнами и унесен. Но у меня не было машины, а ехать нужно немедленно, и пришлось пустить в ход один секрет, который я хранил для себя и не хотел никому открывать.

– Коля,-сказал я одному своему другу шоферу,- на острове посередине Кара-Куля сидят три рогача-архара. Если выехать немедленно, их можно взять голыми руками.

– Да ну! – радостно закричал Коля.- Вот красота! Ты, смотри, никому об этом не заикайся, попробую уговорить свое начальство отпустить меня завтра или послезавтра, и. мы с тобой их приголубим; а сегодня не выйдет, да и торопиться нечего, им же с острова деться некуда.

– Коля,- сказал я,- об этом пронюхали пограничники. Они выезжают завтра утром. Нужно ехать или сейчас, или вообще не ехать. Понял?

– Да ну? – закричал Коля.- Что же ты сидишь? Ты с ума сошел? Бежим скорее обламывать моих начальников. Ты, смотри, про архаров ни-ни, не заикайся, а то насядет полная машина, тут охотников на готовенькое сколько хочешь,- нам самим ничего не достанется. Соври им что-нибудь научное или что тебе по делам нужно на Кара-Куль.

И я «наврал» начальникам Коли, что в ископаемых льдах Кара-Куля обнаружен не то корень, не то сук какого-то растения, и если мы его получим, то сможем выяснить условия, при которых образовывались ископаемые льды.

Выслушав нас, начальник под влиянием моих слов и благожелательной поддержки Коли, который, разводя руками, говорил, что «если для науки важно», то он, конечно, «готов в лепешку разбиться», разрешил взять машину вместе с Колей на двое суток.

– Ну и горазд же ты врать! – восхищенно качал головой Коля, когда мы уже усаживались в машину.- Если бы я не знал, в чем дело, ей-ей я бы поверил, что тебе и верно надо какие-то сучки из льда тягать!

Я молчал, потому что и раньше хорошо знал, что начальники дали бы мне машину,- я знал это так же хорошо, как то, что не будь у Коли желания поохотиться на архаров.

машина бы не работала: оказалось, что искрит динамо, радиатор течет и прочее и тому подобное, а потому ехать невозможно.

Мы почти насильно посадили в машину начальника метеостанции, который не прочь был погостить у нас денек-другой. Начальник явно огорчился теми совершенно нежелательными последствиями, которые вызвало его неосторожное сообщение о вмерзшем в лед корне. Но сопротивляться нам с Колей он не мог. Наскоро забросив в кузов резиновую лодку, винтовки, гербарные прессы, спальные мешки, продовольствие, мы на бешеной скорости, заносясь на поворотах, вылетели на тракт.

Коля выжимал из машины в смысле скорости все, он как надавил акселератор, так, по-моему, и не спустил с него ноги до самого Кара-Куля. Для человека, знающего толк в управлении автомобилем, ездить с Колей было истинным наслаждением. Я всю жизнь езжу и много видел водителей, но такого больше не встречал.

Коля был хотя и культурный, но не чересчур трудолюбивый шофер, машину он знал прекрасно, в теории автомобильного дела среди шоферов был высоким авторитетом, мог прекрасно объяснить и научить людей, а вот как следует ухаживать самому за своей машиной у него обычно не хватало времени. Но за рулем это был величайший артист, «бог» водителей. Казалось, он родился, чтобы быть шофером. Невероятная скорость, с которой он водил машину, сочеталась у него с совершенно безошибочным расчетом. На какой бы скорости он ни вел машину, он никогда, что называется, не мазал, а точно попадал колесом туда, куда хотел попасть, останавливал точно там, где хотел, поворачивал так, как хотел повернуть. На самой зверски разъезженной дороге он изворачивался так, что тряски не было. Не раз и не два во время наших совместных поездок мы попадали в такие положения, что авария казалась неизбежной, но Коля всегда находил выход.

Однажды, когда я ехал с Колей, перед нашей машиной, шедшей с хорошей скоростью, обвалилась дорога, подмытая рекой, но Коля мгновенно повернул машину и загнал ее на склон. В другой раз метров за восемь от машины на дорогу со склона свалился обломок скалы, немногим больше кубометра. В третий раз перед самым радиатором выскочила лошадь, и Коле пришлось завернуть в кювет, вылететь на склон и там дать лихой заворот. За много лет работы на Памире у Коли не было ни одной аварий; мало того, он никогда не стоял в дороге из-за поломок или неисправностей, которые при постоянных разъездах неизбежны. Обладая великой изобретательностью, он всегда что-то мгновенно придумывал и добирался до дому.