Тропою Белого Круга. Подкидыш Древних (СИ)

— Не переживай, не порвётся, — отец предвосхитил мои мысли, — цепочка из укреплённого алхимического серебра. Теперь второй важный вопрос. Ты достаточно восстановился после ранения?

— Чувствую себя так превосходно как никогда прежде, отец.

Барон ещё раз пристально осмотрел меня, словно был способен оценить моё самочувствие простым взглядом.

— В таком случае я передаю тебе официальное приглашение на бал, устроенный виконтом Фицлором для сбора средств в казну города, чтобы расплатиться за дополнительные припасы на случай долгой осады. — Закончив говорить, барон придвинул в мою сторону простоватый на вид лист бумаги с едва светящимся магическим оттиском в правом верхнем углу. Та моя часть, что до сих пор юный восторженный баронет, восхитилась качеством отменной даршельдской бумаги, другая же мысленно покривилась от вида обычной писчей, если не обёрточной.

— Бал состоится уже завтра. Надеюсь будешь достаточно благоразумным, чтобы не ввязываться во всякие авантюры вроде дуэлей.

— Да, отец, — я привычно изобразил едва заметный полупоклон, — Есть ли ещё что-то, такое, что мне нужно услышать сегодня?

— Нет. Ступай. — Барон потянул к себе одну из массивных папок, лежащих на его столе и всем своим видом показал, что аудиенция окончена.

Замечательно. У меня снова появилось время, чтобы ещё немного разобраться в себе. Когда я вернулся в свою комнату, слуги уже принялись гасить дневные коридорные магические светильники. Остались лишь те, что необходимы для охраны дома, чтобы вовремя увидеть нарушителей, если таковые объявятся. Осознав, что страшно хочется есть, я вызвал слугу и потребовал сервировать обильный ужин прямо в своей комнате. Хоть это было и против заведённых бароном правил, меня оправдывало то, что я недавно очнулся.

Съел я раза в три больше привычного, прежде чем усилием воли остановил себя. Терзающий голод вроде прошёл, появилась возможность более связно мыслить. Когда слуга унёс остатки ужина, я удобно разлёгся на обширной кровати, размером даже большей, чем была у меня в московской квартире. Эта неожиданная и забавная мысль привела меня в приподнятое расположение духа.

— "Нейросеть, а который сейчас час?" — вопрос для проверки возможностей непонятного устройства, оказавшегося в моей голове, пришёл спонтанно.

— "Носитель всегда может узнать настоящее планетарное время просто обратив вектор внимания на значок часов в поле зрения Носителя", — и почему я сразу не обратил внимание на неприметный символ бесконечности, а именно лежащую на боку "восьмёрку"? Она всё время с момента моего пробуждения после Чукотки маячила где-то на границе моего восприятия. Пристально вгляделся в этот символ. Тут же ко мне пришло знание-понимание, что сейчас двадцать три часа четыре минуты по местному планетарному времени системы Спашт-Эфея. Забавно, не более. Нужно ложиться спать, завтра меня ждёт бал. Подобное мероприятие я посещал два года назад. Тогда пришлось провести несколько неприятных часов в окружении малолетних отпрысков остальных приглашённых гостей. Пусть угощения были ничуть не хуже, чем на столах взрослых, но смертельная скука от попыток общения с младшими баронетами и баронами запомнилась слишком хорошо. Я соскочил с кровати и привычно переоделся в ночную пижаму. Обилие новостей и неожиданностей, затопившее меня сегодня с головой, сделало своё дело. Я даже не успел заметить, как проснулся от слепящего света Спашта, затопившего комнату свозь высокое стрельчатое окно родового особняка.

***

Как ни старалась Рисса, сборы пролетели в сумасшедшем темпе. Порой казалось, что она просто ничего не успеет сделать. Теряя ощущение времени, она настолько сосредоточенно накладывала макияж или подбирала украшения из запасов своей сестры, что тревожные мысли сами собой рассеивались из её головы. И всё же час отправления настал. Запыхавшийся слуга сообщил девушке, что экипаж прибыл и ожидает у входа. Последний взмах припудренной кисточкой — и всё готово. Рисса в глубине души возблагодарила мастера Дунгера, специалиста по тренировке предельной концентрации. Если бы не его изнурительные уроки на грани издевательства, сейчас она наверняка ничего бы не успела.