Очередное собрание Городского Совета Шергета началось необычно. Редко можно было увидеть в этом пышном Зале Решений одновременно всех членов Совета. Выстроенные прямоугольником четыре массивных лакированных стола сейчас накрыты торжественно алыми скатертями. Отодвинутые от столов не менее массивные стулья с пухлыми бордовыми бархатными сиденьями и высокими стрельчатыми спинками из чёрной матовой древесины буобо, что за огромные деньги привозят купцы из далёкой заморской Кхасы, выстроились вдоль столов словно солдаты на построении. На столах расставлены хрустальные графины с освежающим сантиновым соком, рядом — пустые фужеры. Перед каждым членом Совета выложены стопки чистой бумаги и магические письменные принадлежности. Сами участники собрания стоят рядом со своими стульями, ожидая появления Главы города виконта Цихана Фицлора, ставшего полноправным владельцем Шергета после трагической гибели на пиру в энгирском дворце его отца, виконта Арнора Фицлора. Случилось это больше четырёх лет назад. Унаследовав титул виконта, Цихан Фицлор принял решение и дальше возглавлять Шергет, не перекладывая бремя власти на кого-то ещё. Цихан слишком хорошо знал, сколько золота может потеряться в руках грамотного управляющего на пути к предающемуся столичным увеселениям владельцу целого города.
Мастер Эхтеандро неторопливо окинул взглядом зал, всматриваясь в лица присутствующих. Вот слева от кресла Главы города стоит баронет Олли Итилиен, бессменный советник по вопросам магии. Обычно кислое выражение его одутловатого лица на этот раз смазалось с трудом скрываемой радостью. Интересно, что на этот раз удалось провернуть хитрому как лис, прячущемуся за маской туповатого чинуши, мундийцу? Дальше — несколько человек, которых Эхтеандро раньше никогда не видел. Только однотипные таблички, обозначающие должности, имена и титулы на столах. А вот главный казначей, Джамир Киршнер. Мастер старается даже в мыслях не называть его Посредником. Кто знает, как далеко шагнула наука ментальной магии в области прочтения мыслей. Следом по-военному вытянулся надоевший всем остальным членам Совета старик Гешер Гистрат, глава городской обороны и начальник городской стражи. Его постоянные напоминания о том, что стража вынуждена носить протёртые до дыр доспехи уже стали предметом остроумных шуток среди простых горожан. Эхтеандро догадывается кто приложил к этому руку. Витольд Маулс, советник по черни. Когда десять лет назад тогда ещё барон Цихан Фицлор создал эту должность, все члены Совета просто решили, что он начал сходить с ума. Ну какая разница благородным, о чём там думает чернь? Даже обычных сил городской стражи всегда достаточно, чтобы загнать любой бунт обратно в грязь, из которой он возник. Однако время показало правоту и дальновидность городского головы. Место советника по черни занял человек, хорошо понимающий, что он должен делать. Сейчас Маулсу по силам за короткий срок создать или уничтожить репутацию любого человека в Шергете. Как среди черни, так и среди дворян. Это огромная власть, и непонятно, как виконту Фицлору на протяжении уже десятилетия удаётся сохранять контроль над таким опасным человеком. Когда взгляд Эхтеандро остановился на Манхару Тежэ, тучном мужчине, советнике по городским запасам, шумно распахнулись двери зала. Взгляды всех присутствующих устремились на вошедшего.
— Глава города Шергет виконт Цихан Фицлор! — громко провозгласил церемониальный лакей. Тяжёлая, напряжённая тишина опустилась на Зал Решений. Первые люди города, часто позволяющие себе разные вольности, теперь замерли в тревожном ожидании.
Виконт Фицлор, размеренно, громко стуча каблуками по блестящему мраморному полу, неспешно прошёл к своему месту и грузно уселся за стол, со скрежетом придвинув своё массивное кресло. В отличие от стульев остальных участников собрания кресло виконта выделялось большей высотой спинки и наличием подлокотников. Мрачное выражение лица городского головы не оставляло сомнений — случилось нечто слишком серьёзное, возможно, даже опасное, раз потребовалось отрывать от своих личных дел столько уважаемых людей. Слуги-писари с личными письменными принадлежностями в руках замерли в ожидании перед подставками с книгами городской хроники.
— Итак благородные элы, объявляю чрезвычайное собрание Городского Совета открытым, — виконт на этот раз не стал утруждать себя длинными перечислениями присутствующих с упоминанием всех титулов и городских наград. Еле слышный шорох письменных палочек по бумаге — это слуги-писари сразу начали вносить произносимые слова в хроники.