Тропою Данте

Дантов Странник, как и Нэнси, потерялся, «земную жизнь пройдя до половины», то есть там, где с каждым из нас должны начаться некие изменения, — как раз в середине жизни. Именно поэтому Странник не может выбраться из сложной ситуации, просто карабкаясь к свету по склону холма; ему прежде приходится спуститься за своим проводником «другой дорогой», дорогой в Ад, где он обнаруживает причины собственных страданий. Если бы Странник не спустился в Ад и не получил там знаний, он был бы обречен повторять один и тот же паттерн страдания и натыкаться на одни и те же преграды на пути к «свету».

Данте изображает Ад как гигантскую экспозицию людей, которые по разным причинам вынуждены страдать из-за самих себя или из-за других. В контексте итальянской католической культуры XIV века эти причины страданий назывались «грехами» — намерениями или поступками, отлучающими нас от Бога. В наше время мы не говорим о «грехах», но что-то, как это ни называй, определенно мешало Нэнси жить в гармонии с собой и с миром; что-то вынуждало ее жить в аду непредсказуемой, выводящей из равновесия тревоги. Наш учитель Роберто Ассаджоли, судя по его записям, задумался об этом, когда сравнил страдания своих пациентов со страданиями в Дантовом Аду.

Современной параллелью экскурсии по Аду, совершаемой в поисках этих причин, является психотерапевтический процесс, при котором пациент вместе с терапевтом возвращается в свое детство, пытаясь найти, что породило нынешние страдания. Большинство методов психотерапии, не учитывая духовный аспект человеческой личности, сводят все терапевтическое путешествие к тому, чтобы настойчиво сосредотачивать внимание на этой преисподней. Однако Юнг, Ассаджоли и последователи гуманистической и трансперсональной терапии открыли подход к человеческой природе, включающий путешествие к созидательным и духовным возможностям пациента. Таким образом они дают нам нечто иное, нежели предлагавшаяся их предшественниками антирелигиозная психология или антипсихологическая религия, а именно — терапию, основанную на холистическом взгляде на человеческую природу, взгляде, который тесно связывает наш мрак и наш свет. То есть они, следуя Данте, рассматривают Ад, Чистилище и Рай как единую картину нашей природы.

Нэнси обратилась к психотерапии, находясь в аду, и ей требовались те же заверения, которые получил Странник перед тем, как смог решиться на путешествие в преисподнюю. Ей нужно было понимать, что в ее распоряжении есть мощные позитивные силы, а в будущем ее ждут, наравне с великой борьбой, и великие блага. Если подобные хорошие вести услышите вы, скорее всего вам захочется в них поверить, но ничто так не убеждает, как личный опыт. Понимая это, мы направили Нэнси через расслабляющее упражнение, которое привело ее к разуму мудрости, к ее Беатриче.

НЭНСИ ВСТРЕЧАЕТ МУДРОГО ПРОВОДНИКА

Порой слишком сильная тревога может сковать наш разум до такой степени искажения, что мы становимся неспособны участвовать в тестировании, говорить публично, пройти собеседование, возражать начальнику, танцевать на вечеринке, ездить на лифте, находиться среди большого скопления народа, летать на самолетах, смотреть с большой высоты или даже представлять себе что-либо новое. С большой вероятностью страх Нэнси мог бы помешать ей расслабиться и получить пользу от упражнения, которое мы сейчас опишем, но в действительности она легко добралась до своего разума мудрости.

Сначала ее попросили закрыть глаза и удобно расположиться в мягком кресле. Затем, чтобы она смогла сосредоточиться, ей велели сперва перенести внимание на левый глаз и отметить его ощущения, а затем на правый глаз. Наконец ее подвели к сосредоточению внимания на пространстве между бровями.

Потом ее попросили нарисовать в воображении образ мудреца или просто умного человека. Она увидела некий образ, который описала как тибетского монаха, плывущего по воздуху над тесниной в горах, а затем обнаружила образ себя, пригвожденной страхом к стене на тесном скальном выступе. Предполагалось, что она спросит образ мудреца о своих страхах и сообщит полученный ответ, каким бы он ни был. Когда она спросила, монах жестом позвал ее покинуть выступ и присоединиться к нему в воздухе. Однако в ответ она посмотрела в бездну ущелья и еще отчаяннее прижалась к стене. Монах позвал снова, но она не сдвинулась с места.

В этот момент она открыла глаза и изумленно спросила: «Что это за дьявольщина?»

За годы работы с человеческим воображением мы пришли к пониманию, что внутренние образы имеют для каждого свой смысл, и поэтому нам не следует пытаться интерпретировать чужие образы. Чтобы лучше понять образ, который она увидела, мы попросили Нэнси снова закрыть глаза и восстановить облик монаха. Как только она это сделала, мы попросили ее, чтобы она, применив творческие способности, вообразила, что становится монахом, растворяет свое сознание в его сознании и старается представить себе, как выглядит мир его глазами.